Обхватив плечи руками, я начала раскачиваться взад и вперед, пытаясь выкинуть эти слова из головы.
– Она сказала: «Идея фикс». Я знаю, я сама слышала.
– Конни… Конни! Иден Фиггз – это управляющий агентства по недвижимости, которое продает дом одиннадцать по Бентли-гроув. И компания Лоррейн Тёрнер работает на Идена Фиггза.
Идея фикс. Иден Фиггз. Не представляю, сколько раз пришлось повторить Киту эти слова, прежде чем я позволила себе прислушаться к его доводам.
– Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что так зовут управляющего агентства по продаже недвижимости?
Закрыв глаза, Кит немного помолчал, словно не зная, что ответить.
– Мне не верится, что ты сама этого не знаешь. Его вензель помещен на страничке «Золотая ярмарка». Прямо над сообщением о продаже: «Кембридж, Бентли-гроув, 11». Разве ты не заметила его? Мы же только что вместе с Сэмом и Гринтом взирали на экран полтора часа. Прописные буквы, «И» подвешено к «Ф», сплетается с ней. Я еще отметил, какое оригинальное начертание. И подумал: «Должно быть, новое агентство – ведь в две тысячи третьем году, когда мы осматривали дома, такого агентства не было».
«И» подвешено к «Ф». Да, темно-синие буквы. Я не обратила внимания на этот вензель, поскольку меня больше интересовал агент, продающий дом № 11 по Бентли-гроув и я слишком поглощенно выискивала на тех фотографиях своего мужа.
– Так… так ты уверен? – спросила я Кита.
Как же я не заметила этот вензель? Я же звонила в агентство раньше… в прошлую пятницу, когда впервые увидела там, в саду, вывеску «Продается». Поинтересовалась, может ли кто-нибудь показать мне тот дом в ближайшее время. Никто не смог.
– Позвони им еще раз. – Кристофер взглянул на разбросанные по тротуару запчасти моего мобильника и попытался всучить мне свой. – Ты не веришь мне на слово, так позвони и убедись сама.
– Нет, не надо…
– Позвони им! – Муж помахал мобильником перед моим носом. – Убедись сама. Может, тогда ты осознаешь, что нуждаешься в помощи – квалифицированной медицинской помощи, а не в сеансах гомеопатической шарлатанки, которая с первого взгляда узнает только доверчивых идиоток.
«А как насчет тебя, Кит? – с иронией подумала я. – Разве ты не распознал доверчивую идиотку с первого взгляда?»
Я опять вытащила магазинный чек «Сейнзбериз» и набрала номер. На экранчик мобильника упали капли. Слезы. Я смахнула их. На сей раз ответ прозвучал после первого же гудка:
– Иден Фиггз.
Тот же голос, та самая женщина. Те же самые слова. Как я могла ослышаться? Я вернула мобильник Киту, который наверняка ждал, чтобы я признала свою ошибку и извинилась.
Какой смысл? Какой смысл нам с Китом вообще говорить друг с другом, раз ни один из нас не заслуживает доверия?
14
20 июля 2010 года
– Всего-то два дня, – ответила Джеки Нейпир на вопрос Сэма, продолжая смотреть на Иена Гринта. – Два дня, не такой уж долгий срок. Я увидела это в субботу, а в понедельник первым делом позвонила в полицию. Я уже объяснила вам причины.
– Не могли бы вы объяснить их и мне? – попросил Комботекра.
Оторвав взгляд от Гринта, Джеки сердито взглянула на Сэма, затем сняла одну из своих золотых сережек в виде разорванного кольца и острым кончиком принялась сцарапывать розовый лак с ногтей. «Странное поведение для столь прилично упакованной особы», – подумал Комботекра. Безукоризненная внешность и явно предосудительная прилюдная зачистка лака противоречили друг другу. Макияж Джеки выглядел так, точно его накладывал профессиональный стилист, а ее коротко стриженные черные волосы были уложены в прическу с архитектурной точностью. Сэм не представлял, как можно достичь такой строгой треугольной формы – во всяком случае, без помощи специальных строительных лесов и стандартных двухтавровых профилей.
Обычно он легко прикидывал возраст большинства людей, но Джеки в это большинство явно не вписывалась – ей могло быть как двадцать, так и все сорок пять. Ее по-детски округлое личико не сочеталось с сеточкой выступающих вен на голых ногах, свойственных иногда пожилым женщинам. А может, это и не имело никакой связи с возрастом… Если б здесь была жена Сэма, Кейт, она сказала бы: «Ноги нельзя считать ее ошибкой, а вот юбку – можно. Не зря же, в конце концов, изобрели брюки!». В общем, она высказалась бы в этом духе. Нелепости и странности раздражали Кейт, а ее мужа ничуть не волновали: безвкусно одетые люди, уличные часы, показывающие неверное время, побуревшие оконные рамы домов, сушилки для рук, выдувающие горячий воздух…
У Сэма сложилось впечатление, что Джеки Нейпир рассчитывала на общение с Иеном Гринтом, и ее возмущало, что инициативу перехватил какой-то приезжий коп, даже не местный, однако Гринт решил, что опрос этот полезно будет провести его коллеге, и потому не вмешивался. Он сидел в другом углу комнаты, используя батарею в качестве подставки для ног. По мнению Комботекры, такая поза подходила скорее обиженному школяру, а детективу следовало поставить ноги на пол, но он не заблуждался на тот счет, кому здесь принадлежит главная роль.
«Куда бы я ни попал, вечно приходится подчиняться», – подумал он. Это беспокоило его только косвенно: он много размышлял, не пора ли ему более уверенно отстаивать свои права и обычно приходил к заключению, что предпочел бы, по возможности, избежать руководящей должности. Но ему хотелось, чтобы облеченные властью коллеги вели себя так, как вел бы себя он на их месте.
– Я не осуждаю вас, – заметил Сэм Джеки, вы предоставили нам крайне полезные сведения, а два дня, как вы заметили, – не такой уж долгий срок.
– Да, не долгий. А что вы предложили бы мне сделать – позвонить в полицию и заявить: «Извините, но я увидела труп на вебсайте по продаже недвижимости, правда, потом он почему-то исчез»? Кто мог бы подтвердить, что он вообще там был? Никто не поверил бы мне. Выставила бы себя сущей идиоткой.
– И тем не менее вы обратились к нам, – напомнил Комботекра.
– Ну, не могла же я просто так забыть об этом, верно? В смысле, может, мне все это пригрезилось, может, и не было ничего вовсе, но разве мне не следовало с кем-то поделиться? Вдруг я действительно видела это? Я думала об этом, пока все мозги не свернула, советовалась со своими приятелями – зря время потратила, все они давали мне разные советы. Одни говорили: «Не дури, ты не могла видеть такого», другие твердили: «Ты должна кому-то рассказать». А большинство, честно говоря, просто высмеяли меня. Но знаете, ничего забавного в этом не было, – возмущенно заявила женщина, словно Сэм утверждал обратное. – А в понедельник утром я проснулась и подумала, что свихнусь, если не выложу все кому-то. Я же ни в чем не виновата, верно? Никто не платит мне за то, чтобы я беспокоилась из-за каких-то там убийств. Вот я и позвонила в полицию.
Комботекре показалось, что ее акцент выдавал уроженку юго-восточного Эссекса, но, возможно, она все-таки родилась в Кембридже. «Но разве здесь так говорят? – с удивлением подумал он. – Тогда, наверное, это один из малоизвестных местных диалектов, не такой изменчивый, как у бирмингенцев или портовых ливерпульцев».
