Она не могла решиться сразу рассказать все Питту, однако в глубине души понимала, что должна это сделать, и пока просто была не готова признаться себе в этом. Ей еще хотелось верить, что она сумеет каким-то образом защитить Роуз от… От чего? От несправедливости? От осуждения, признававшего только избранные голые факты? От правды?
Миссис Рэдли тешила себя мыслью, что поедет к Томасу утром после завтрака, через часок, успокоившись и четко обдумав, что собирается сообщить ему и в каких выражениях.
Но честность вынудила ее признать, что ей хочется дождаться того момента, когда Питт уже почти наверняка уйдет из дома, и что она просто для очистки совести думает съездить к нему, сделав вид, что пыталась увидеться с ним, хотя на самом деле вполне намеренно собирается оттягивать поездку, пока не станет слишком поздно.
Итогом таких размышлений стало то, что Эмили поднялась в шесть утра и, выпив принесенного горничной горячего чая, уже более благосклонно взглянула на начинающийся день. Одевшись, она вышла из дома около половины восьмого. Если уж вы настроились сделать трудное и неприятное дельце, то лучше сделать его побыстрее, не дожидаясь, пока досужие размышления переполнят ваш ум опасениями о возможных обидах или недоразумениях.
Питт вздрогнул, увидев свояченицу. Как обычно с взъерошенной шевелюрой, он стоял на пороге дома на Кеппел-стрит в незамысловатой рубашке и одних носках.
– Эмили? – Он мгновенно встревожился: – Что-то случилось? У тебя всё в порядке?
– Да, кое-что случилось, – ответила неожиданная гостья. – И я не уверена, будет ли у меня всё в порядке…
Томас отступил в сторону, приглашая ее войти и прошествовать на кухню. Там миссис Рэдли села на один из стульев с твердой спинкой, лишь мельком взглянув на знакомую обстановку, как-то неуловимо изменившуюся из-за отсутствия Шарлотты и Грейси. Теперь кухня вызывала смутно непривычное ощущение, словно здесь не жили, а выживали: никакой выпечки на столе, никаких соблазнительных домашних запахов, редкие полотенца на вешалке под потолком… Только Арчи и Энгус выглядели всем довольными, щурясь и потягиваясь на полке над плитой.
– Чаю? – спросил Питт, показывая на стоявшую на столе кружку и чайник, посвистывавший на задней конфорке. – С гренками?
– Нет, спасибо, – отказалась его свояченица.
Он опустился на стул, забыв о недопитом чае.
– Так в чем же дело?
Эмили уже пожалела о принятом решении… В общем, почти пожалела. У нее еще было время, чтобы придумать какую-то отговорку. Зять смотрел на нее, ожидая ответа. Возможно, он сам выспросит у нее все, хочет она того или нет. Если она будет молчать достаточно долго, он так и сделает, облегчив ей чувство вины.
Не считая того, что она обманывает сама себя. Она ведь уже приехала. По крайней мере, она честно сделала то, что считала правильным! Подняв глаза, миссис Рэдли пристально взглянула на Питта:
– Вчера вечером я виделась с Роуз Серраколд, и мы откровенно поговорили тет-а-тет. Такое иногда, знаешь ли, случается на больших приемах, когда вдруг осознаешь, что вас никто не слышит, поскольку вы вроде как оказались на… островке тишины в шумном океане. И я вынудила ее рассказать, зачем она ходила к Мод Ламонт.
Женщина умолкла, вспомнив, как она вынуждала подругу к откровенности, загнав ее в психологический тупик. Да, именно «загнав», очень верное слово.
Томас спокойно ждал, не торопя ее.
– Она перепугалась того, что ее отец мог умереть безумным… – Эмили резко запнулась, увидев изумление Питта, мгновенно сменившееся ужасом. – Ее жутко испугало, что она могла унаследовать тот же порок, – еле слышно продолжила дама, словно шепот мог уменьшить ее терзания. – Она хотела спросить у духа своей матери, правда ли, что он сошел с ума. Но ей не удалось. Мод Ламонт убили слишком быстро.
– Понимаю… – Полицейский, не двигаясь, смотрел на нее. – Мы можем попросить генерала Кингсли подтвердить то, что до ухода ей так и не удалось связаться с матерью.
Миссис Рэдли поразила новая мысль:
– Ты думаешь, она могла вернуться позже для личного сеанса?
– Кто-то вернулся, зачем-то… – задумчиво заметил Томас.
– Только не Роуз! – воскликнула Эмили с уверенностью, которой вовсе не чувствовала. – Она нуждалась в ее услугах! – Миссис Рэдли склонилась к столу, навстречу Питту: – Томас, она до сих пор пребывает в таком ужасе, что почти не способна владеть собой. Она еще ничего не узнала! И разыскивает другого медиума, для продолжения попыток спиритической связи.
Чайник на плите начал свистеть более пронзительно, но хозяин дома не обратил на это внимания.
– Либо она не захотела поверить тому, что сообщила ей Мод Ламонт, – спокойно произнес он. – И пребывает в ужасе от того, что это может обнаружиться.
Глядя на Томаса, Эмили пожалела, что он так хорошо понимает ее, точно читает мятущиеся мысли, которые она старательно пыталась скрыть. Однако, если б ей удалось ввести его в заблуждение, она все равно не чувствовала бы себя спокойнее. Своим самым ценным качеством миссис Рэдли всегда считала искусство общения с людьми. Она умела очаровывать, отвлекать внимание и зачастую заставляла людей делать то, чего ей хотелось, хотя они даже не догадывались, что их пылкие стремления на самом деле спровоцированы ее отлично продуманными действиями.
Однако такое корыстное общение все чаще оставляло у нее на душе неприятный осадок, и в последнее время она начала острее осознавать это. Ей не хотелось манипулировать Джеком, побуждая его к новым достижениям, не хотелось видеть его еще более сильным или умным. Ее привлекала уже более уединенная жизнь. Конечно, иногда приходится обременять себя какими-то проблемами: отчасти к этому побуждала любовь, отчасти – ответственность… но только иногда, не постоянно. И чувство удовлетворения рождалось именно благодаря правильности, честности и даже своеобразной жертвенности поступков, не связанных с собственными выгодами или удовольствием.
Поэтому при всем возмущении тем, что Питт вынудил ее рассказать больше, чем ей хотелось, Эмили также почувствовала себя спокойнее, не сумев обмануть его половинчатыми ответами. Женщина понимала, что он должен быть умнее ее, поскольку сама она не имела власти помочь Роуз – наоборот, могла лишь усугубить ее положение. Сейчас Эмили осознала, что у нее нет полной уверенности в здравомыслии Роуз и в том, что та могла бы натворить, пребывая в ужасе от того, как узнавшая ее тайну Мод Ламонт могла повредить ей, а следовательно, и Обри. Она вспомнила, как испуганная миссис Серраколд мгновенно ополчилась на нее. Дружба исчезла, точно вода, пролившаяся на раскаленную сковородку, мгновенно испарилась, словно ее и не бывало.
– Она поклялась, что не убивала ее, – решительно заявила Эмили.
– И тебе хочется верить ей, – закончил Питт ее невысказанную мысль.
Поднявшись, он подошел к плите и снял с конфорки давно вскипевший чайник и, отвернувшись от плиты, прямо взглянул на гостью:
