Перемежая виртуозное насвистывание Моцарта небольшими хрипами, Альдо весело вошел к себе в кабинет, несказанно удивив своего секретаря.
– За завтраком я видел перед собой умирающего, сеньор Альдо, но к обеду вы воскресли! И я бы даже сказал, расцвели! Невероятно, но факт. Особенно если учесть, какой «кирпич» свалился вам на голову! Обвинение в краже бриллианта не пустяк!
– Я давно заметил, что возмущение вылечивает множество недугов. Мое пришлось очень кстати, так как вечером я уезжаю. И как всегда, поручаю вам вести дела под началом сеньора Бюто.
– Не в первый раз, мы к этому привыкли. Уточните только, что отвечать, когда вас будут спрашивать.
– Говорите как обычно: в отъезде. Деловая поездка. И что самое смешное: вы скажете истинную правду.
Обед для Лизы – да и для Альдо тоже – обернулся истинной пыткой: постоянно приходилось следить, как бы не сказать чего-нибудь лишнего. Леди Ава, о чем бы ни заходила речь, сворачивала разговор на «Санси».
Альдо постарался выиграть время, рассказывая гостье не слишком веселую историю прекрасного камня, не позабыв упомянуть и о его нахождении в желудке дворецкого Жерома.
Когда состояние сеньора де Санси чувствительно уменьшилось, он продал драгоценный камень королю Англии Якову I, сыну Марии Стюарт, наследовавшему трон после великой Елизаветы. Потом он перешел по наследству Карлу I, сыну Якова и Анны Датской. А когда Англию сотрясла буря, поднятая пивоваром Кромвелем, Карлу I до того, как он был приговорен к смерти и обезглавлен в Уайтхолле перед окнами собственной спальни, удалось отправить жену, дочь французского короля Генриха IV, Генриетту-Марию, и шкатулку с драгоценностями во Францию. Людовик XIV не достиг тогда еще совершеннолетия, и кардинал Мазарини управлял одновременно и Францией, и чувствами регентши Анны Австрийской.
– Она носила «Санси»? – спросила взволнованная леди Ава.
– Анна Австрийская сочеталась тайным браком с Мазарини, так что вполне возможно, она его изредка надевала, – ответил Альдо.
– Вышла замуж за кардинала? Как это разрешили?
– Все было возможно тогда для церкви. Можно было стать кардиналом, но не являться священником. Регентша слыла красавицей, и, я думаю, Мазарини было приятно видеть ее с этим украшением. Во всяком случае, именно этот камень положил начало коллекции кардинала. После его смерти в ней насчитали восемнадцать бриллиантов, и с тех пор они называются «мазарены». Кардинал был очень привязан к своим богатствам, и в особенности к драгоценным камням, но по завещанию оставил все юному Людовику XIV. Было это в марте тысяча шестьсот шестьдесят первого года. «Санси» вместе с остальными «мазаренами» стал достоянием Французской Короны и пребывал в королевской сокровищнице до революции.
– Значит, его носила и Мария-Антуанетта? – еще больше взволновалась леди Ава.
– Вполне возможно. Но поскольку у нее было множество бриллиантов, думаю, она носила его очень редко. Во время революции сокровищница Французской Короны была разграблена. Я имею в виду настоящее ограбление. Сокровищницу временно поместили на Склад королевской мебели на площади Согласия в Париже, и три ночи подряд грабители выносили оттуда драгоценности.
– Все-все украли? – переспросила леди Ава чуть не плача.
– Почти. Но потом немалую часть нашли, в том числе и некоторые «мазарены».
– А «Санси»? Что случилось с ним?
– Рассказывать тут почти нечего. В тысяча семьсот девяносто шестом году «Санси» был заложен маркизу де Иранда в Мадриде взамен лошадей. Бриллиант не был выкуплен и остался у маркиза, тот подарил его Мануэлю Годою, князю Мира, фавориту королевы Марии-Луизы. В тысяча восемьсот двадцать восьмом году бриллиант был продан князю Демидову, который буквально через несколько месяцев умер. Драгоценность перешла по наследству к его сыну в тысяча восемьсот двадцать девятом году, и его жена с гордостью носила его вплоть до своей кончины в тысяча восемьсот шестьдесят пятом. Знатный индиец с непроизносимым именем Джамесетджи Джиджибой владел «Санси» до тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, а в этом году бриллиант снова вернулся во Францию благодаря ювелиру Люсьену Фализу. Он продал его вашему родственнику Уильяму Астору де…
– Дальше не стоит, – оборвала Альдо леди Ава, не утруждая себя излишней вежливостью. – Что дальше, я знаю и продолжаю надеяться, что «Санси» займет свое место среди моих украшений.
– Вы по-прежнему хотите иметь этот камень? – удивилась Лиза. И стала перечислять по пальцам то, что должно было смутить любого покупателя. – Желудок дворецкого, казнь Карла I Английского, казнь Марии-Антуанетты, казнь грабителей Дома мебели, смерть князя Демидова вскоре после…
– Зато мой кузен Уильям прекрасно себя чувствует. Сколько камень весит, вы сказали?
– Пятьдесят пять каратов.
– Чудесно! Он только выиграет, когда засияет на мне!
Альдо тяжело вздохнул:
– Осмелюсь вам напомнить, что у меня нет камня. Что я добропорядочный коммерсант, а не проходимец-грабитель.
– В Пон… Не помню, как это местечко называется, мысль о краже вас не пугала, и вы пообещали осуществить мою мечту. Цитирую ваши собственные слова: «Понадобится, украду из королевской сокровищницы в Лондоне». Вы говорили это или нет?
– Я был так счастлив, что мог сказать, что угодно! Но раз я поклялся, что у вас будет исторический бриллиант, то он у вас будет. Не было случая, чтобы я не сдержал своего слова. Но не ценой чести. Я никогда не был и никогда не стану… вором!
– Тогда постарайтесь во что бы то ни стало заполучить «Санси»! Теперь я знаю точно, что другой бриллиант мне не нужен!
– И вы думаете, я брошусь выполнять вашу прихоть? Вся полиция мира уже на ногах, и я ради того, чтобы вы поразили великолепием своего убора высший свет, должен окончить свои дни за решеткой? И в мыслях такого не имейте! Я обещал вам знаменитый камень, и вы его получите, разумеется, тоже из «мазаренов». И уверен, не пожалеете. А «Санси» вернется к леди Астор и будет украшать ее и никого другого.
– А вот это мы еще посмотрим!
Леди Риблсдэйл внезапно гордо вскинула голову, осушила чуть ли не залпом свой бокал шампанского, а остаток плеснула прямо Альдо в лицо. Он побледнел, как смерть. Еще минута, и мужчина вцепился бы гостье в горло. Удержала его Лиза и сказала с непередаваемой иронией:
– С леди такого бы не случилось.
– С леди из семьи Астор случается и похлеще! – ответствовала своенравная гостья. – Подумайте хорошенько. Найдете бриллиант, сообщите!
Задрав подбородок к потолку, леди Ава прошествовала по Лаковой гостиной к двери в сопровождении неодобрительно молчащего Ги Бюто.
Ава Риблсдэйл покинула гостиную и дворец Морозини, а вечером того же дня и Венецию, сев на Симплон-Орьент-экспресс. Это был как раз один из трех дней, когда Восточный экспресс, направляясь в Константинополь, проходил через Венецию. Анжело Пизани, которому было поручено не спускать глаз с леди Авы, удостоверился, что она села именно в этот поезд.
