Ола на миг задержала дыхание от восхитительного вида такого количества прекрасно одетых людей в ярких нарядах и дорогих карет с гербами на дверцах, указывавших на аристократический статус тех, кто сидел внутри.
Встречаясь, они приветствовали друг друга четко выверенными кивками, чтобы никто, не дай бог, не посчитал, будто ему оказали меньше уважения, чем он того заслуживает, или, что гораздо хуже, оказали кому-то больше уважения, чем следует.
«Как они элегантны!» – думала Ола. Экипажи сияли, лошади блестели, кучерá с горделивым видом восседали на козлах. Дамы под летними зонтиками сверкали драгоценностями.
Среди них было много молодых девиц, катавшихся под присмотром матерей, знавших совершенно точно место и время, где показаться, чтобы возможные поклонники с достаточным количеством денег и подходящим положением в обществе могли их увидеть и решить, стоит ли делать на них ставку. Это явно была одна грань того, что герцог называл «ярмаркой невест».
Некоторые из мамаш махали ему и надменно командовали своим кучерам остановиться, после чего герцогу ничего не оставалось, кроме как подъезжать к ним и представлять «фрейлейн Шмидт», чья красота привлекала встревоженные взгляды женщин и восхищенные взоры мужчин.
Одна из карет была занята графиней Селборн с двумя дочерьми. Ее сын Гилберт ехал верхом за ними. Графиня практически присвоила себе герцога, и Оле уже начало казаться, будто они никогда от нее не отделаются, но тут ей в голову пришла спасительная мысль – начать отчаянно флиртовать с Гилбертом. После этого герцог быстро попрощался с графиней и отвел Олу в сторону.
– Он мот, – несколько раздраженным голосом произнес Джон, когда они ехали в сторону Роттен Роу. – Не тратьте на него время.
– Я не тратила на него время, – прыснула девушка. – Но таким образом я заставила вас что-нибудь сделать.
– То есть вы намеренно… – Он запнулся, изумленно глядя на нее. Она открыто смеялась над ним.
– Ну конечно! – ответила Ола.
– Чтоб меня… Я должен был догадаться.
– Так это и была ваша ярмарка невест?
– Часть ее. В основном все происходит на балах, естественно. Ах, как бы мне хотелось сопроводить вас на бал во дворце. Мне бы завидовал каждый мужчина, и я бы представил вас королеве.
– Нет, это невозможно, – быстро возразила Ола. – Для меня достаточно увидеть ее в карете. Она будет ехать по этой дороге?
– Да, иной раз она ездит здесь. А вот и Роттен Роу.
Они выехали на широкую аллею, где верхом на породистых лошадях уже прогуливались знатные наездники.
«Как приятно быть принцессой, – подумала Ола, – хоть мне и следует притворяться, что я не принцесса. Впрочем, это положение наверняка имеет также свои минусы. Если бы я была настоящей принцессой, меня бы постоянно сопровождали и я не смогла бы так свободно кататься наедине с ним».
– Почему вы сегодня не работаете? – спросила девушка у герцога.
– Прогуливаю, – улыбнулся он. – Я должен был каких-то гостей отвести в Британский музей, но, поскольку сам бывал там уже раз сто, мне удалось вместо себя послать одного из конюших
[3].
– Очень любезно с его стороны, что он согласился на это, – заметила Ола.
– Мне пришлось пообещать взять его с собой на охоту, когда начнется сезон, – сказал герцог. – Он любит гостить в моем загородном поместье, поэтому сразу согласился.
– Расскажите об этом поместье, – попросила Ола. – Как оно называется?
– Камборн-парк. Оно принадлежит моей семье уже больше пятисот лет, им владели двенадцать поколений моих предков. Оно немного похоже на замок.
– У него есть башни?
– Да, у него есть башни и башенки. А еще в нем есть арсенал, где на стенах геометрическими узорами развешены мечи и пистолеты, а по углам стоят рыцарские доспехи. В детстве я и двое моих младших братьев любили играть там в прятки. Мы прятались за этими доспехами и как-то раз перевернули одну стойку. Грохот стоял такой, что было слышно в дальнем конце замка. Отец пришел в ярость.
– Двое братьев, – завистливо произнесла Ола. – И вы, кажется, говорили, у вас еще две сестры. Как мило. Быть единственным ребенком в семье очень грустно.
Девушка размышляла о себе и несколько опешила, когда он сказал:
– Так что, в Олтенице нет других принцесс и принцев?
– Нет, – ответила она. – Я всю жизнь одна. У вас всегда было с кем играть, и я завидую вам.
– Мы дрались так же часто, как играли, – вспомнил герцог и усмехнулся. – Я больше любил развлекаться с детьми дворни. Они придумывали самые веселые шалости и каверзы.
– О да, не сомневаюсь, что это так, – сказала Ола.
Беседуя, они не спеша ехали по Роттен Роу, и герцог не забывал раскланиваться с проезжавшими мимо знакомыми. Все они бросали заинтересованные взгляды на Олу, а несколько юных леди приветствовали его так, что он не мог не остановиться.
Этого требовали обычные правила приличия, но Ола почувствовала: герцога заставляла рисоваться перед ними не только вежливость.
Все было, конечно же, в рамках приличия, поскольку происходило на глазах братьев и отцов дам, однако девушке было немного неприятно видеть, какое удовольствие от этого получает Джон.
В одну из редких минут, когда они остались одни, Ола произнесла:
– Хм!
– Что, простите?
– Я сказала «хм»! И это должно было прозвучать язвительно. Вчера вы едва не заставили меня рыдать над рассказом о своих злоключениях на ярмарке невест. Я думала: бедный, как он страдает от постоянного внимания настырных женщин! Но сейчас я вот что вам скажу, сударь: на самом деле вы будете больше страдать, если ни одна женщина не обратит на вас ни малейшего внимания. И поделом вам!
Герцог зашелся смехом.
– Вы ошибаетесь, сударыня. Честное слово, ошибаетесь! – сказал он.
– Я знаю, что не ошибаюсь. Вы – прожженный ловелас – заманиваете мотыльков на свой огонек, чем и наслаждаетесь.
– Это всего лишь способ выживания, не больше. До тех пор, пока вокруг меня столько женщин, я в безопасности, потому что так ни одна не сможет сказать, будто я уделяю ей особое внимание. Я придумал такой способ несколько лет назад, когда был еще почти мальчишкой, а мои родители уже начали сводить меня с «подходящими» невестами. У меня не было ни малейшего желания обзаводиться наследником. Я даже влюбляться не хотел. Я видел в том лишь неудобства.
– Какие же?
– Какие? Да то, что меня повесят, выпотрошат и четвертуют, – ответил герцог. – Когда женишься, ты уже не можешь ходить, куда тебе заблагорассудится, и наслаждаться жизнью, как прежде. Если ты это сделаешь, то кому-то причинишь боль, просто тем, что ты не рядом.
