После всего, что случилось, может ли она позволить себе любить Джона и просить его любить ее?
Она стремительно неслась вниз по спиральной дороге, которой не видно было конца.
Глава 9
Наконец они замедлили движение настолько, что стало возможным поговорить.
– Я по-прежнему вам так противен, что вы не хотите со мной разговаривать? – спросил Джон.
– Вы мне не противны, милорд…
– Не говорите так, – поспешно прервал он ее. – Принцесса должна называть меня Камборн или даже Джон. От вас мне приятно слышать «Джон». Я помню, как сладко когда-то звучало мое имя в ваших устах.
– Это было в другой жизни, – прошептала она.
– Но та жизнь, которой мы сейчас живем, будет совсем недолгой, а потом нужно вернуться к прошлой.
– Мы не можем туда вернуться, – сказала Ола. – Мы слишком много знаем.
Он вымученно улыбнулся.
– Только отличие в том, что теперь каждый знает то, что знает другой. Быть может, нам пора стать честными друг с другом? Расскажите мне про Олу Мак-Ньютон. Я хочу знать о ней намного больше.
Ола, покачав головой, сказала:
– Она не так уж интересна. Когда мы познакомились, вы посчитали меня необычной и странной, может, даже немного экзотичной и волнующей.
– Да, вы были такой.
– Но Ола Мак-Ньютон – обычная девушка, которая нигде не была и ничем интересным не занималась. Это первый раз, когда она покинула Шотландию.
– В таком случае мне доставит неизмеримое удовольствие показать ей мир. Мы с ней поедем в Венецию, станем кататься на гондоле. И на этот раз никто из нас не будет одинок. А Ола Мак-Ньютон намного интереснее принцессы, потому что она настоящая. Я кое-что знаю о ней, – продолжил герцог. – Я знаю, что она отчаянная, она не побоялась ворваться в город и в королевский дворец. И это та женщина, которой я восхищаюсь. У нее такой характер, что мужчине стоит подумать дважды, прежде чем сказать ей что-то, и он может пожалеть, если не станет играть по ее правилам. – Покосившись на Олу, герцог добавил: – Беда в том, что правила у нее слишком запутанные и она не всегда сама ведет себя разумно.
– Да!
– Но я знаю, как высоко она ставит честность, поэтому решил, что буду с ней совершенно искренним и открытым, – улыбнулся Джон. – Я не осмелюсь поставить ее на пьедестал, потому что она такая неуклюжая, что, если я приближусь к ней, она может ненароком сбить с меня шляпу.
– Не слишком она приятный персонаж, – заметила Ола.
– Я не говорил, что она неприятная, я сказал – «неуклюжая». И несправедливая.
– И неразумная, – напомнила девушка.
– О, так вы знакомы с ней? – спросил герцог.
– Да, я знаю ее очень хорошо, и мне кажется, вам лучше обходить ее стороной.
– Хорошая мысль, – согласился он. – Однако она такая женщина, от которой не так-то легко избавиться. Я могу убрать ее из своей жизни, но как убрать ее из разума и сердца?
– Очень просто, ведь вы никогда с ней не встречались, – пожала плечами Ола.
– Да, но мне кажется, будто я знаю ее с незапамятных времен.
– Забудьте о ней, – сказала Ола. – Вы с ней никогда не смогли бы ужиться.
– Думаете, она не способна заставить себя поверить мне, когда я скажу, что полюбил ее за те два чудесных дня, что мы провели вместе?
– Но с кем вы провели те два дня? – настойчиво спросила Ола. – Вы не знали, кто она на самом деле.
– Ошибаетесь. Я не знал ее настоящего имени, но саму ее очень хорошо узнал, и все, что говорил, говорилось ей. Я полюбил ее. По-вашему, она не сможет этого понять? Ведь это так просто.
В глазах Олы на миг блеснули лукавые искорки.
– Возможно, по-вашему, это просто, но она такая неуклюжая, что может все усложнить, – сказала девушка.
– Это очень на нее похоже, – согласился герцог. – Но я помню, как она в самый первый вечер нашего знакомства говорила о том, что каждый хочет найти кого-то, кто будет нас любить, даже увидев наши худшие стороны. Вспоминаю ее точные слова: «…Человека, который будет понимать нас, даже если мы станем делать вещи, что могут показаться странными». Я тогда подумал: только женщина с большим сердцем могла сказать такое.
Ола в изумлении посмотрела на Джона. Она действительно говорила это. А потом сама не захотела понимать поступки, которые он вынужден был совершить.
И вдруг ей стало понятно, что сейчас, в эту самую минуту, она могла сказать Джону лишь одно:
– Я люблю вас. И я всегда буду вас любить.
Тень тревоги вмиг слетела с его лица, и оно засияло неприкрытой радостью.
– Ола… Любовь моя… Любимая… – прошептал герцог.
Музыка стихла, танец закончился, но мир перевернулся.
Джон с шумом втянул в себя воздух.
– Русский посол снова направляется к вам, – сказал он. – Вы не должны с ним разговаривать, во всяком случае до тех пор, пока мы не узнаем, что на самом деле происходит в Олтенице. Идемте.
Твердым, уверенным шагом он вышел из бального зала, держа Олу за руку и уводя девушку за собой. Это было грубым нарушением придворного этикета, потому что никому не разрешалось покидать помещение раньше королевы. Но герцог скрестил на удачу пальцы, питая надежду, что крестная поймет его.
Они не останавливались, пока не спустились на первый этаж и не выбежали в сад. Здесь все было готово для большого фейерверка, которым должен был завершиться торжественный вечер. Это развлечение предназначалось для простолюдинов, уже начавших прибывать.
Огромный сад был испещрен куполами шатров, самый большой из них предназначался для гостей королевы и был расположен сразу за возвышением под балдахином, откуда ее величество должна была наблюдать за фейерверком.
– У нас еще есть немного времени, – сказал герцог, увлекая девушку под деревья и обнимая ее.
Целовались Джон и Ола как в первый раз. Теперь они были способны понять друг друга и обрести ту истинную любовь, которая, как они всегда знали, ждала их.
Он целовал Олу снова и снова.
– Мы так легко могли потерять друг друга, – прошептал Джон. – Я бы этого не пережил. Ведь я сразу понял, что вы та единственная во всем мире женщина, которая создана для меня, и я молился, чтобы вы не оказались настоящей принцессой, потому что тогда мы не смогли бы пожениться.
– Вы этого правда хотите? – спросила Ола.
– Я не буду знать покоя, пока вы не станете моей женой. Теперь вы принадлежите мне, и, пока живу, я не отпущу вас.
– Другого мне и не надо, – счастливо проворковала она.
– Ола, клянусь, я и подумать не мог, что этот тупица Дансон так поступит. Я был уверен, что он, как и я, воспримет это словно невинный розыгрыш.
