Редактор обошла стол и присела на его край.
– Это довольно простой вопрос, мисс Браун.
– О… извините… Да, я здесь очень счастлива. – Пожалуйста, не увольняйте меня. Мне нужна эта работа.
– Твое предложение на собрании редакции, когда ты дублировала Бена, произвело на меня впечатление.
– Эм… благодарю. – Плечи Анны напряглись.
– Послушай, я провела в этом бизнесе больше лет, чем могу припомнить, и научилась распознавать талант, едва завидев его. В тебе скрыто куда больше, чем ты считаешь, Анна. И над этим стоит подумать.
К чему она ведет? Анна неловко переступила с ноги на ногу, утопая в слишком мягком роскошном ковре, и попыталась придумать достойный ответ.
– К своему нынешнему месту в жизни я добралась, решаясь на риск. Ты решилась на риск во время собрания. И если то, что я слышала затем в редакции, правда, именно твой быстрый ум позволил спасти эксклюзив от Ванессы Милбурн. Я это ценю. – Она потерла пальцем подбородок и вздохнула, взгляд ее снова переместился на вид лондонского горизонта. – Я пытаюсь донести до тебя: я видела, что ты сделала. Подобные поступки требуют характера, а я ценю это в людях. Продолжай рисковать, мисс Браун. От этого твоя жизнь только выиграет.
– О! Я искренне постараюсь. – Меньше всего Анна ожидала, что Джульетта вызвала ее для того, чтобы дать совет.
Слышать его от женщины, крайне скупой на похвалу, было еще удивительнее. Анна знала, что должна чувствовать себя польщенной, но от сложившейся ситуации ей было разве что не по себе.
Последовала пауза, во время которой они молча смотрели друг на друга. Затем, равнодушно взмахнув рукой, Джульетта ее отпустила:
– На этом все. Ты можешь идти.
Анна промчалась по коридору и оказалась у лифта раньше, чем дверь кабинета Джульетты успела закрыться за ее спиной.
– Не думаю, что тебе стоит о чем-то беспокоиться. – Джонас бросил горсть зерна собравшимся на краю воды лебедям и уткам.
– Тогда зачем вообще об этом упоминать? Это было просто странно.
Джонас засмеялся:
– Классическое поведение начальников, ничего особенного. Создают впечатление великих, всемогущих, всевидящих и всезнающих. Держат своих людей в кулаке, а конкурентов за горло. Каждый директор, с которым я работал, вел себя точно так же. Комплекс бога, у всех до единого. Я бы не беспокоился.
Но Анна беспокоилась. Так беспокоилась, что после работы прямиком направилась к Джонасу: ей нужно было об этом поговорить. Чем дольше она размышляла над словами Джульетты, тем больше убеждалась в том, что, говоря о «рисках», Джульетта окольным способом сообщала ей, что время ее работы в «Дейли мессенджер» сочтено. Увидев, насколько она расстроена, Джонас предложил ей прогуляться в Ловэйдж Гарденс и «спросить у оракулов» – в данном случае у блещущего разнообразием птичьего мира, обитавшего на поверхности сравнительно небольшого паркового пруда. Он принес с собой увесистый пакет корма для диких птиц – «в качестве подношения», – и, пока Беннетт носился за теннисным мячиком, они с Анной бросали его птицам и разговаривали.
– Я никак не могу избавиться от ощущения, что она пыталась мне что-то сказать.
– Она и пыталась. Что ты способна на большее, чем думаешь. И я бы мог сказать тебе то же самое – да кто угодно мог бы.
– Нет, что-то плохое.
– Это была поддержка, а не весть об ужасной судьбе. Только ты можешь в добром совете увидеть форму для увольнения. – Он покосился на нее из-под козырька своей коричневой вязаной шапочки. – Все дело в письме, правда?
Анна не стала отрицать:
– Я не понимаю, почему мне не ответили.
– Может, время неподходящее. Может, это не главный адрес отправителя. Ты сводишь себя с ума, пока ответа еще нет.
Анна вздохнула и пнула камешек.
– А он когда-нибудь будет?
– Хотел бы я знать. Но знаю только одно: кто бы ни послал тебе эти вещи, он желал сделать тебя счастливее. И получилось же, разве нет? Я имею в виду, за вычетом последних событий. Отчасти ты расстроена потому, что для тебя это стало важно, да?
– Да.
Его улыбка вселяла надежду.
– Тогда, я уверен, ты скоро получишь ответы.
Глава двадцать девятая
Шенис Уилсон редко завидовала людям – только если у них были сумочка, туфли или бойфренд, которые она желала заполучить. Но даже тогда это была не та глубоко укоренившаяся ноющая зависть, которая грызет тебя изнутри, пока не начинаешь что-то с ней делать. До сих пор Шенис только дважды испытывала в жизни нечто подобное.
И это был именно второй раз.
Дело было не в посылках, которые получала коллега, хотя их появление в последнее время вносило разнообразие в ее будни. И даже не в том, что коллеге дарили качественные вещи (не считая нелепой старой пластинки: почему кто-то решил, что это может стать хорошим подарком, Шенис не понимала). Ядовитую зависть, поселившуюся в Шенис Уилсон, вызывала сама секретарь ресепшена.
Анна Браун.
Она понравилась Шенис с первого дня их знакомства: дружелюбие и чувство юмора Анны мгновенно располагали к ней собеседников. Анна не несла в себе угрозы, как большинство женщин, с которыми Шенис раньше работала. В их отношениях не было ни намека на соперничество – личный стиль Анны и ее выбор мужчин слишком отличались от тех, которые предпочитала Шенис. И Шенис это нравилось. Постоянное соревнование с коллегами ее изматывало.
Но Анна Браун обладала тем, чего Шенис больше всего на свете хотела добиться: хорошей репутацией. И именно это всю жизнь от нее ускользало, в то время как Анна Браун изначально имела то, чего так желала Шенис.
Шенис не намеренно раздражала окружающих и не создавала себе плохой славы. Так просто получалось. Расти старшей из пятерых детей в квартире муниципального дома, рассчитанной на двоих, само по себе было сложно, а то, что она неофициально стала третьим родителем в семействе, создало непреодолимую пропасть между нею и ее родными. Не ребенок и не взрослая, она существовала в странном промежутке между двумя этими состояниями, становясь мишенью для ударов с обеих сторон. Когда социальные службы грозили разлучить семью, именно шестнадцатилетняя Шенис вынуждена была бороться за ее сохранение, в то время как родители напивались вдрызг, чтобы не думать о ситуации. Ее усилия достойны были благодарности, но вместо этого на Шенис смотрели свысока, ею помыкали и ее ненавидели и дети, и взрослые. Отчаянно желая заслужить внимание, которого никогда не получала от родителей, она решила добиться популярности в среде бритоголовых парней из того же дома. Парни с удовольствием ей в этом помогли.
Несмотря на занятость (неофициально она была опекуном своего семейства, официально – местной порнозвездой), Шенис хорошо училась в школе, сумела поступить в колледж и оставить переполненную квартиру позади. Она сменила круг общения, начала встречаться с более успешными мужчинами, разделявшими те же свободные взгляды на секс. Она сумела устроить свою жизнь – хорошая работа, хорошая квартира, регулярные отпуска и время от времени почти знаменитые бойфренды… Но хорошей репутации не создала.
