– Да, точно. Именно так, – произнес он.
Марианна могла бы еще глубже вогнать гвоздь, продолжить свой монолог, но она умолкла, положила голову Кристофу на плечо, и они несколько минут сидели, не говоря ни слова.
– Нельзя так напиваться. Тебе надо пить почаще, чтобы привыкнуть.
Дверь бара открылась, музыка зазвучала громче. Они увидели, как из бара вышел Поль. Кристоф уже не помнил, рассорились они с Марианной или нет. Он слегка запутался в их еженедельных сварах.
Постояв секунду в нерешительности, Поль заметил их, подошел и выстроился перед ними.
– Блин, я только что говорил с менеджером по работе с интернет-сообществами, нет, это правда такая работа? И вакансии такие бывают?
– И за нее, похоже, даже нехило платят, – ответила Марианна, но вдруг осознала, что Поль обращается только к Кристофу. А ее как будто вообще не существует.
– Да Поль, твою ж мать! Когда ты наконец соизволишь снова начать со мной разговаривать?
Поль улыбнулся странной улыбкой. Вытащил телефон, нажал на кнопку и протянул Марианне. Механический голос произнес по слогам: “Поль-отклю-чил-ся-от-канала-друж-бы-в-реаль-ной-жизни”.
Его рот растянулся от уха до уха.
Марианна затопала ногами:
– Горд собой, да? Вот так и вижу, как ты дома, перед вечеринкой, готовишь эту штуку.
Улыбка Поля стала еще шире. Он нажал на другую кнопку, и голос бесстрастно произнес: “Мари-анна-мы-с-тобой-не-зна-комы”. Марианна выпрямилась, а ее голос сорвался на визг:
– Больной на всю голову! Ну, раз ты так, я пойду и сама починю нашу дружбу!
Кристоф смотрел, как Марианна, шатаясь, направляется к бару.
– Слушай, чувак, по-моему, ты заигрался.
Поль пожал плечами:
– Так ведь смешно, разве нет?
– Она перепилась. Она сейчас натворит бог знает что. Иди догони ее и поговори.
– Ты у нас ее подружка, а не я. – Он замялся. – Я хотел с тобой поговорить об одном деле… Ты бы не согласился один раз, только в будущем месяце, съездить в Брюссель за моими деньгами?
Кристоф резко повернулся к Полю:
– Может, отвяжешься наконец? Даже не заговаривай. У меня и без того забот полно.
– Не, ну ведь всего на один день. Возьми с собой Клер, съездите в романтическое путешествие. Могу оплатить вам суперский отель, если хочешь.
– Эй, по-моему, что-то стряслось, – оборвал его Кристоф.
Поль обернулся посмотреть, на что уставился Кристоф. Внутри бара возникла какая-то сумятица, дверь рывком распахнулась, и он увидел… Софию? Да, София вылетела оттуда как фурия. Подбежала к нему и влепила такую звучную пощечину, что у него чуть голова не слетела с шеи.
– Сраный ублюдок!! – со всхлипом выкрикнула она, развернулась и исчезла.
Ошарашенный Поль застыл столбом. Потом понял, что с десяток человек молча пялятся на него, ожидая развития событий. Крикнул им:
– Ну-ну, валяйте, доставьте себе удовольствие, напишите в твиттере.
А затем увидел Марианну; она с довольным видом протолкалась к нему и заявила:
– Ну вот. Я тебя от нее избавила. Мы снова друзья.
Поль почувствовал, как краска схлынула с его лица.
– Ты что сделала?
– Э, ну то, что ты хотел, чтобы я сделала. У тебя не получалось ее выставить, я это сделала за тебя.
– Нет, но что ты сделала-то?
– Да ничего особенного. Сказала ей, что ты ей с самого начала изменял. Желание и дальше тебя доставать у нее, похоже, пропало.
– Ты совсем больная, женщина?! – Он обернулся к Кристофу. – Нет, ну правда, она больная? То есть она вообще с дуба рухнула, твоя подружка. Ну знаешь, бля, таких отмороженных еще поискать.
Марианна была слишком потрясена его реакцией, чтобы что-то ответить.
– Чтобы починить нашу дружбу, ты решила искорежить мне жизнь, вот твоя логика, да? Да отвечай же, Марианна, твою мать!
– Не знаю. Ничего не понимаю…
– Чего ты не понимаешь? Что ты дурища дефективная?
Кристоф понял, что Марианна сейчас расплачется, и решил вмешаться:
– Поль, иди догони Софию и разберись с ней. Это сейчас важнее всего.
– А ты пока отправь эту полоумную в психушку.
Глава восьмая
#8
Споявлением в Infos Паломы жизнь Кристофа превратилась в фильм ужасов. В карнавал тысячи пыток. В фейерверк кошмаров.
Кристоф возненавидел ее еще до их знакомства и теперь считал этот факт ярким примером собственной объективности. Его тошнило от одного названия ее функций – “контент-маркетинг”. Какое отношение имеет маркетинг к работе журналиста? Журналистика – это расследование, проверка, анализ реальности, то есть нечто прямо противоположное маркетингу, единственная цель которого, в его понимании, состоит в извращении реальных вещей с целью сделать их заманчивыми. Взгляды этой дамы на интернет (машина по выкачиванию денег), на журналистику (машина по выкачиванию денег) и вообще на жизнь были ему омерзительны. Личная встреча с Паломой лишь подтвердила его опасения и неприязнь. Не успел Лассаль представить их друг другу, как Кристоф возненавидел ее за энергичное рукопожатие и сопровождающую его фразу: “Мы с вами отлично сработаемся”.
Мало того что само ее присутствие было невыносимым, так она еще устроилась со своим компьютером в переговорной. А посему, стоило Кристофу поднять голову, или подойти к кому-то в редакции, или направиться в туалет либо к кофейному автомату, как он ее видел.
Все в ней его отталкивало. Любая мелочь в ее внешности, словах, жестах выводила его из себя. И материнский тон, в котором она общалась с журналистами, и ее манера преувеличенно громко смеяться любой шутке, запрокинув голову и разинув пошире рот, дабы усилить звуковую волну своего клохтанья.
Блондинка – натуральная или крашеная, Кристоф так и не понял, – его ровесница, с обширным бюстом в кокетливом декольте, которое она выставляла напоказ, что (вот на этот счет он не сомневался) было стратегическим приемом по отношению к собеседникам. Когда-то Марианна говорила, что в Сорбонне все дамы из комиссии по стипендиям носят глубочайшие декольте, дабы выводить из равновесия жаждущих денег студентов. Кристоф был уверен, что Палома прибегала к той же тактике. Он всегда выступал за полнейшее равенство в работе, за то, чтобы женщины занимали руководящие посты на предприятиях, но когда в результате они использовали свое положение для демонстрации собственной обольстительной молочной кухни, он относился к этому куда прохладнее.
Но хуже всего, наверно, было то, что она давала указания Кристофу таким тоном, словно предлагала ему кусок пирога, и повторяла, что сидит здесь только затем, чтобы ему помочь. Как будто спешила на помощь ребенку, который никак не научится сам кататься на велосипеде. Как будто что-то понимала в журналистике, в новостях, в сети.
