< Поль > не то чтобы мне вас не хватало, честно говоря
< Марианна > я вот решила разобраться со своими траблами. Предложила бывшему научному руководителю собрать конференцию про язык и идентичность в цифровую эпоху. И потом, кое-куда хожу с Леони.
< Поль > БЛИН, ну это отстой. Ей же всего 4 года
< Марианна > у меня от твоего кретинизма буквы с клавы осыпаются. Я нас с ней записала во всякие кружки, приучаться к другим людям. Она в восторге.
< Кристоф > а Оливье?
< Марианна > обещал, что сколько-то месяцев не будет ее знакомить со своей лахудрой. За это время вернется на здоровую гомосексуальную стезю, не сомневаюсь. Так что все к лучшему.
Прочитав сообщение Марианны, Кристоф вслух произнес “угу”. “Все к лучшему”, при том что его собственная семья по-прежнему на грани развала, а ситуация на работе ничуть не стабильнее, – это все-таки некоторое преувеличение.
Он поправил подушку у подлокотника дивана, этого чертова белого дивана; насколько же удобнее была их коричневая рухлядь. Выйдя из больницы, он все ночи проводил на нем. Клер считала, что так “здоровее”. Ее “здоровее” не принимало в расчет того факта, что просыпаться, приклеившись рукой к кожаной обивке, входит в топ-10 самых неприятных ощущений на свете. В том же “более здоровом” духе она сегодня вечером ушла из дому и не сказала куда. Он понял, что вопросов лучше не задавать. Он даже не знал, готова ли она дать им еще один шанс. В ответ на его робкие попытки что-то выяснить она только трясла головой и повторяла: “Я не знаю, на каком я свете, мне нужно время и пространство”. Ворочаясь на диване, он надеялся, что ей одной в двуспальной кровати “пространства” хватает. Что до работы, то он хотел вернуться, оценить ситуацию и тогда уже решать, что делать дальше. То есть он, с присущим ему умением никогда не рубить сплеча, говорил себе это вплоть до недавнего вечера, когда Марианна прислала ему мейл, хотя они в это время общались в чате; это всегда было дурным знаком. В письмо она вложила текст своего расследования о Big Data. Блестящая статья. Марианна начинала с частного случая, с падения дочки и ее сломанной руки, а потом рассказывала, как постепенно разбиралась с Big Data. Он совершенно не понимал, в чем состоит пресловутая “проблемка”. И спросил ее по мейлу. Она ответила:
Вообще-то, когда я наводила справки о Dataxiom, то обнаружила, что Infos числится в списке новых клиентов этой конторы. Попросила старых приятелей Поля, хакеров, немножко покопаться в вашем сайте. Они обнаружили кучу жучков; на каждой странице Infos установлены куки, они встраиваются в браузер и регистрируют личные данные пользователей, причем такие, которые абсолютно для этого не предназначены. Вы не только не предупреждаете посетителей сайта, хотя обязаны, но и собираете слишком большой объем данных. При помощи Dataxiom, сопоставляющей файлы, вы вычисляете каждого, кто зашел на ваш сайт. И загоняете эту информацию рекламодателям, чтобы реклама была более адресной.
Но самая большая проблема в том, что среди партнеров Dataxiom есть политические партии. Поскольку вы новостной сайт, собранные вами данные о посетителях позволяют, помимо прочего, выяснить политические взгляды пользователей. Так что в зависимости от того, какие статьи человек у вас читает, Dataxiom может определить, отнести ли его к определенной левой или правой партии. Я плохо понимаю, как обойти это в статье, но мне не хочется разоблачать практики Infos на самом Infos. Думаю, однако, что это может представлять интерес для других изданий. Короче, если из-за этого ты окажешься в дерьме, я пока помолчу. В свое время ты ради меня пожертвовал Vox’ом. Так что я вполне могу придержать статью, если тебе так будет лучше.
Кристофу показалось, что глаза у него вылезают из орбит. Он сел, взял компьютер, лежавший на коленях (от идеи предохранять свои сперматозоиды он отказался сто лет назад), и переставил на журнальный столик; надо было перевести дух.
Я по уши в дерьме, была его первая мысль. За ней почти сразу пришла другая – я в океане дерьма. Ему не было нужды спрашивать Марианну, уверена ли она в том, что говорит. Во-первых, психоригидные люди вроде нее имеют то преимущество, что все по десять раз перепроверяют, а во-вторых, его это ни капли не удивило. Больше того, он готов был спалить свой компьютер, если выяснится, что идея подписать договор с Dataxiom исходила не от Луи с Паломой. Это повышало расценки на рекламу на сайте. Чем реклама более адресная, тем она дороже.
Но есть и положительный момент, подумал Кристоф: теперь ему уже не надо задаваться вопросом, что делать. Тирада Клер насчет его трусости, которую он считал совершенно незаслуженной применительно к семье, была вполне справедлива в том, что касалось его поведения в Infos в последнее время. Он должен был орать, ругаться, грозить уволиться, еще когда разразился скандал с накруткой посещаемости. Он этого не сделал – помимо прочего, чтобы сохранить жизнь, которую выстроили они с Клер и которой она его теперь попрекала, не замечая всей иронии ситуации. Он согласился со всем, что прежде ненавидел. Согласился с присутствием Паломы. Но теперь ему не отвертеться.
Он взял статью Марианны и начал править.
Два часа спустя, получив от нее седьмое письмо с вопросом, не злится ли он, он отослал ей “новый вариант, я позволил себе добавить туда несколько важных моментов, если ты не против, завтра выкладываю его на главной странице Infos”. Открыв документ, она увидела заголовок, и глаза у нее полезли на лоб:
На этом сайте мы воруем ваши данные
Все проведенное ею расследование осталось неизменным, но в начале и в конце он добавил разъяснения, как Infos и Dataxiom обращаются с данными пользователей.
Пока вы читаете эту статью, в ваш браузер встраивается жучок. Когда вы уйдете с сайта, он будет отслеживать все ваши действия, каждый сайт, который вы посетите; затем эти сведения совместятся с данными вашего банка, с данными, почерпнутыми с ваших карт постоянного покупателя, со всеми следами, которые вы оставили в сети и в офлайне.
Она написала:
Ты уверен? Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? И в том, что они по-любому сотрут твою статью, как только ее увидят?
Он ответил:
Не волнуйся, я ее выложу на зеркале сайта. И да, я знаю, что делаю. Хоть раз в жизни. В любом случае хуже быть уже не может.
Месяц спустя Поль вполне готов был присоединиться к этому утверждению. Хуже быть не может. Кристофа увольняли с работы за серьезную провинность. Он снискал уважение всех сетевых журналистов Франции, но Поль плохо понимал, на что годится это уважение. Даже задницу не подотрешь. Но по-настоящему Поля тревожило другое: от Софии уже три дня не было никаких вестей. Сперва он думал, что с ней что-то случилось. Уже собирался обзванивать больницы, но вдруг обнаружил, что она по-прежнему выкладывает в сеть свои фотки. То она опробует новый маникюр, то выходит от парикмахера, то поглощает блинчики с подружками. И не отвечает ни на звонки, ни на эсэмэски, ни на мейлы Поля. Он ничего не понимал. Только один раз, видимо устав от его преследований, она прислала короткое “для меня ты умер, ублюдок, ненавижу”. Он спросил у Марианны, что он опять такое натворил, но она вполне искренне не понимала, в чем дело.
