* * *
Зажиточную ферму, построенную в форме квадрата с закругленными арками, как принято в этих краях, они поспешили покинуть. Там им не предложили даже стаканчика теплого сидра с пряностями.
Мужчины снова отправились в путь. С самого начала путешествия Арно де Тизан был очень неразговорчивым. Мэтр Правосудие Мортаня понял, что его мучает, и счел за лучшее оставить его в покое. Тизан вспоминал вечер и ночь, проведенные в аббатстве после отъезда своего спутника. Из рассказов святых сестер возникал образ совсем другой Анриетты. Может быть, де Тизан боялся открыть для себя совсем другую дочь, которая вряд ли вызвала бы у него такую любовь? Опасался ли он, что внезапно открывшаяся правда может нанести урон тем идеальным воспоминаниям, которые сохранились о ней? Дорогие нашему сердцу люди, даже умершие, придают нам столько сил и храбрости в самое тяжелое время, что мы, не желая отказаться от этого утешения, предпочитаем закрывать на многое глаза…
Поглаживая шею своего черного жеребца, Ардуин хранил молчание из сочувствия и особенно потому, что его уже многие месяцы сопровождал драгоценный призрак Мари де Сальвен, воспоминания о которой дарили ему утешение. Даже если они были преувеличены или выдуманы им самим…
Течение его мыслей было прервано каким-то звуком. Ардуин легко натянул поводья, останавливая Фрингана, прыжком спешился и быстрыми шагами отошел примерно на тридцать туазов. Снова послышался глухой звук.
– Мессир Венель? – крикнул удивленный помощник бальи.
Мэтр Высокое Правосудие тщательно обследовал густой слой выпавшего ночью свежего снега. Подняв взгляд, он принялся внимательно разглядывать голые деревья, березовый пень, серебристая кора которого отставала, закручиваясь подобно бумажным свиткам. Вокруг царила глубокая тишина. Слишком глубокая.
Торопливо приблизившись к своему спутнику, Ардуин пробормотал сквозь зубы:
– Нас преследуют, сеньор.
– Кто?
– Говорите тише. Примерно в двадцати туазах от нас едет всадник. Снег заглушает эхо, но, судя по звуку, это тяжеловоз – скорее всего першерон. Лошадь подкована, так что вряд ли это кляча какого-нибудь бедного крестьянина.
– Дорожные грабители?
– Возможно, хотя я в этом сомневаюсь. Те передвигаются в гораздо большем количестве. Скорее всего… какой-то любопытный набивается нам в компанию.
– Прогоним его? – также шепотом спросил де Тизан.
– Вовсе нет. Мы же не хотим потерять его и лишить себя удовольствия повстречать, – иронично заметил Венель. – Лучше сделаем вид, что он нас совершенно не интересует.
И уже громче добавил:
– У меня такое впечатление, что браконьеры нынче утром обогнали нас. Поедем своей дорогой, у нас очень много дел.
Снова усевшись в седло и оказавшись на одной высоте с Тизаном, он тихо добавил:
– Пожалуйста, начнем приятельскую болтовню, чтобы я мог навострить уши, а также чтобы наша наивная беззаботность успокоила преследователя. А перед тем как выехать из леса, за четверть лье до Сен-Жан-Пьер-Фикст, я подниму Фрингана в галоп, вернусь и застану врасплох того, кто едет там сзади.
– Можно подумать, что из нас двоих настоящий военный – это вы, – беззлобно заметил мессир де Тизан.
– Отнюдь. Из нас двоих я всего лишь настоящий убийца.
* * *
Следуя своему собственному совету, Ардуин ударился в панегирики произведениям Григория Турского
[174], на которые де Тизан ответил пламенными хвалебными речами роману «Флоренция Римская»
[175] о принцессе и кровопролитной войне, разразившейся после того, как отец девицы Оттон Римский отказал в ее руке королю Константинопольскому. Помощник бальи цитировал длинные куски александрийским стихом. Но Ардуин следил за тем, что происходит вокруг, и не слушал его, тем более что хорошо знал эту поэму, прочитав ее около десяти раз. Вскоре его слух уловил стук копыт по заснеженной дороге. Прекрасно, значит, этот безымянный сопровождающий следует за ними.
Исчерпав тему своих литературных пристрастий, Тизан принялся многословно распространяться, с какими трудностями он раздобыл деньги на ремонт дворца правосудия в Мортань-о-Перш, при этом поглядывая на Ардуина, который ободряюще кивал ему.
– …а еще на западном щипце крыши появились две широкие трещины. Если их немедленно не заделать…
Внезапно черный жеребец, казалось, взлетел над землей и, моментально перейдя в галоп, стрелой полетел назад. Тизан увидел только силуэт всадника, который стремительно удалялся прочь, и хлопья снега, летящие из-под копыт. Он услышал крики, которыми Ардуин подгонял своего жеребца:
– За ним! Скорее, Фринган, за ним!
– Да, это не какой-нибудь слюнтяй, – пробормотал себе под нос помощник бальи, толком не понимая, что делать.
Выждав несколько мгновений, он тоже поднял свою лошадь в галоп, догоняя мэтра Правосудие Мортаня, лошадь которого описала широкую дугу, чтобы подобраться сзади к таинственному преследователю.
Когда Тизан подъехал, Ардуин сидел на корточках, тщательно осматривая снег. Неподалеку стоял жеребец цвета ночного мрака в облаке белого пара, исходившего от его дыхания. Казалось, недавняя бешеная скачка его вовсе не утомила.
– Что вы там делаете? – поинтересовался Тизан.
Ардуин Венель-младший указал рукой на заснеженное пространство, где отчетливо виднелись следы копыт и гладких подошв.
– Значит, все-таки всадник, – подытожил помощник бальи.
– Вот здесь несколько отпечатков ног. Он спешился. Вот здесь… смотрите, как будто провели метелкой. Скорее всего подолом платья или юбки.
– Женщина?
– Или мужчина в длинном плаще. Монах или нотабль, который не одевается по моде. Во всяком случае, не какой-нибудь презренный уличный воришка. Те обходятся без длинных одежек, чтобы не создавать себе лишних сложностей, если понадобится смыться. Но кто бы это ни был, он сбежал. И, по-моему, не очень давно.
– Это не крестьянин, не браконьер, не дорожный грабитель… Но кто же в таком случае? Кого мы настолько интересуем?
– Кто-то, кого приводят в восторг наши поиски истины. Кто-то, кто знает или хочет узнать настоящего убийцу Анриетты де Тизан.
– Черт! Но разве это был не какой-нибудь разбойник, который задал стрекача, совершив свое гнусное дело?
– На самом деле я ни минуты не верил, что все было именно так, – задумчиво ответил Ардуин.
– Почему же?
– Кобылу вашей дочери нашли в нескольких туазах от ее останков. Вроде как убийца испугался, что по клейму все сразу поймут, что это лошадь из аббатства. Вот эта деталь и смущает меня с самого начала. В противоположность домашней скотине, лошадей редко клеймят, особенно таких, что стоят немалых денег. Их продают после особой дрессировки, чтобы какой-нибудь сеньор мог их купить для своей дамы или дочерей. Исключение делают разве что для жеребцов-производителей, опасаясь, как бы их не украли. Иными словами, настоящий разбойник ни в коем случае не пренебрег бы этой кобылой.
