Мама как-то сказала, что, если бы у нее хватило сил, она бы убила Айрис.
Я стала умолять ее не делать этого:
— Пожалуйста, мама, не убивай Айрис. Тебя же поймают, арестуют и отправят в тюрьму.
— Нет, если я сделаю все правильно.
— Но ты не сделаешь все правильно, мама. И потом, представь на минуту, что ты все же сделала это. Как ужасно будет, если отец начнет тосковать по этой Айрис. Представь, как ужасно это будет.
Мама нехотя согласилась.
— Если бы я была моложе и составила точный план, я без труда убила бы эту Айрис, — сказала она спокойно. — Но, Бекка, дорогая, тогда я сделала бы это намного раньше, и все было бы в порядке. Думаю, ты права, и теперь будет мудрее оставить все как есть.
К счастью, так она и поступила.
Отец же оставался вне пределов досягаемости. Время от времени он писал матери, чтобы напомнить ей, что она выжала из него все. Мама же говорила, что отец и эта ужасная Айрис потратили все деньги, на которые мать имела право, и все, что осталось, — рушащийся дом в Россморе. Мама вздыхала и вздыхала, говоря, что нанять еще одного адвоката, такого же хорошего, как Майлс Бэрри, уже не на что.
— Когда ты станешь старше, Бекка, дорогая, я заклинаю тебя всегда заранее готовить план. Ничего не делай, предварительно не продумав, но старайся не медлить с уже принятыми решениями.
И, пожалуй, это была мудрая мысль, ведь все, с чем мама затягивала, происходило не так, как было задумано, в то время как дела, с которыми она не медлила, заканчивались превосходно. Она была абсолютно права, что железо надо ковать, пока горячо.
Поэтому и я старалась составлять планы всех своих действий. Я работала в модном бутике в Россморе, где одевались богатые клиенты, и я пыталась ненавязчиво знакомиться с ними. Иногда это получалось, иногда — нет. Еще я подружилась с Кевином, водителем служебного фургона, который подрабатывал таксистом на стороне. Он часто подвозил меня, куда мне было нужно, что было весьма кстати, поскольку я была стеснена в средствах и денег на такси у меня не было.
Кевин был славный. Он, правда, ужасно кашлял, а по характеру был пугливым ипохондриком, вечно принимавшим простую головную боль за менингит. Вот такой он был, но зато он просто обожал меня и всегда повторял, что я могу попросить его заехать за мной в дождливую ночь, и он поедет. Я никогда не злоупотребляла его добротой, но время от времени просила его об услуге.
Мамино здоровье к тому времени пошатнулось, но, по правде, я не очень вникала в ее проблемы, потому что слишком бурно проходила моя собственная жизнь. Понимаете, тогда я только познакомилась с Франклином, и все перевернулось.
Вы знаете, люди часто затрудняются описать какое-нибудь важное событие своей жизни, например, как они увидели кинозвезду, или королеву Англии, или папу римского, или президента Соединенных Штатов, или что-то потрясающее. В памяти всплывает масса второстепенных деталей, но только не самое главное.
Со мной было точно так же, когда я познакомилась с Франклином.
Я помню свою одежду: красное шелковое платье с бретельками, которое я купила в секонд-хенде. Я помню аромат своих духов: «Желание» от Келвина Кляйна. Вообще-то я не могла позволить себе такие духи, но по случайности кто-то из покупательниц забыл этот флакон в бутике.
Не могу вспомнить, почему я пошла на ту вечеринку. Она устраивалась по поводу открытия нового ресторана в Россморе. Город стал теперь таким большим и так изменился по сравнению с тем временем, когда мама была молода. Открылись новые рестораны, отели, художественные галереи. Я даже не была приглашена, но знала, что, если неожиданно прийти на подобное мероприятие хорошо одетой, тебя всегда впустят. Так что два или три раза в месяц я позволяла себе появляться на таких праздниках. Это был способ ускользнуть от маминого надзора, и потом мне нравилось мечтать, кого я там могу встретить.
Тем не менее до сих пор мне попадались лишь противные субъекты и какие-то французишки, и я стала уже разочаровываться в мысли найти своего принца на какой-нибудь из этих вечеринок, но в тот вечер я встретила Франклина. Большие розовые неоновые часы показывали девятнадцать сорок три. Я думала, что часов в восемь вечера надо будет уходить домой. В этот раз можно было не звонить Кевину: напротив входных дверей автобусная остановка. И тут со мной поздоровался Франклин.
Голубоглазый блондин, слегка взъерошенный, с отличными зубами, он выглядел просто потрясающе. И был таким милым и непринужденным. Это началось между нами почти сразу. Выяснилось, что у нас общие взгляды на все, абсолютно на все. Нам обоим нравились Греция и Италия, мы обожали тайскую еду, любили кататься на лыжах и смотреть по телевизору старые фильмы. Нам нравились большие собаки, чечетка и долгие поздние завтраки по воскресеньям.
У мамы в то время развилась депрессия, и она была скептически настроена по поводу моего романа.
— Всем это нравится, Бекка, глупенькая девочка. Не надо питать несбыточных надежд, дорогая, он же говорит очевидные вещи. Как будто есть кто-то, кому не нравится Италия, или «Сержант Билко», или «Папашина армия», или катание на лыжах! Будь благоразумна, дорогая! Пожалуйста!
Затем она лично познакомилась с Франклином и, как и любая бы другая на ее месте, была очарована им.
— Я вижу, от кого Бекка унаследовала свои прелестные скулы. Вы так умны: вы потрясающе играете в бридж. Вы должны позволить мне называть вас Габриель: вы слишком молоды, чтобы я звал вас миссис Кинг.
Если бы я была циничной, я бы подумала, что это лишь игра: он знает, что говорить женщинам старшего возраста. Но я не циник, я жизнерадостный оптимист, и я не подумала ничего такого. Лишь улыбнулась.
А так как Франклину, бедному милому человеку, негде было тогда остановиться, он стал жить у нас. Некоторое время он, для приличия, жил в комнате для гостей, но для всего его имущества нам потребовалась отдельная комната, так что он переехал в мою.
У Франклина, по существу, не было работы, но со своим другом Уилфредом они разрабатывали какую-то сложную техническую идею. Они собирались открыть свое дело. Это было связано с мобильными телефонами, суть их плана объяснить было трудно и еще труднее — понять. Но Франклин и Уилфред были словно два школьника-отличника, со своей научной работой. Их энтузиазм увлекал.
Мама говорила мне много раз, что мне следует серьезно подумать о том, как бы удержать Франклина, потому что такие мужчины на дороге не валяются. Например, я должна быть более заботливой и готовить для него. Еще мне следует чаще наряжаться: можно одалживать на время вещи в бутике, а после химчистки возвращать обратно. Франклину надо показать, какой замечательной я могу быть.
Нам всем было так хорошо. Мама учила всех нас: Франклина, Уилфреда и меня, как играть в бридж, а потом я готовила ужин. Это были четыре чудесных месяца.
У нас с Франклином оказалось потрясающее взаимопонимание. Нам обоим было по двадцать девять лет, и, естественно, определенное прошлое, но никогда раньше мы никого не любили так, как друг друга. Казалось, если вдруг по какой-то причине сила нашей любви станет уменьшаться или мы встретим кого-то другого, между нами не будет никакого обмана, никакой лжи. Мы скажем друг другу все как есть. Но мы взрывались хохотом при одной мысли об этом! Казалось, ничего подобного просто не может произойти.
