Но однажды вечером Франклин сказал мне, что он познакомился с этой Джанис, и у них взаимные чувства, и вот, верный нашему обещанию, он честно мне все рассказывает. И улыбнулся своей разрывающей душу улыбкой.
Выражение лица Франклина было таким, будто он ждет, чтобы его похвалили за то, что он рассказал мне об этой Джанис. Будто он с честью прошел проверку своей честности и порядочности. Я стиснула зубы и улыбнулась вымученной улыбкой. При этом я ощутила боль в скулах, которые так похожи на мамины.
— Может быть, тебе просто кажется, что ты испытываешь к ней чувства, — сказала я. — Возможно, когда ты узнаешь ее получше, ты поймешь, что это лишь увлечение. — Я была просто восхищена своим спокойствием.
Но он объяснил, что очень уверен в своих чувствах.
— Может быть, ты хотя бы подождешь до того момента, как вы переспите, чтобы быть абсолютно уверенным? — Я была так горда своим самообладанием.
— О, это уже произошло.
— По-моему, когда мы говорили о взаимопонимании, мы не подразумевали секс тайком друг от друга, не так ли? — Я надеялась, что мой безразличный голос не выдает моих истинных чувств.
— Но ты же не была там, я не мог спросить у тебя разрешения, — сказал он так, словно это само собой разумелось.
— Где именно? — спросила я.
— В отеле. У нас с Уилфредом была встреча с инвесторами, так случилось, что там играли в бридж, мы с Уилфредом присоединились, так я и познакомился с Джанис.
Мне пришла в голову мысль, что эту яму вырыла мне собственная мама. Ну почему она не отказалась научить Франклина играть в бридж? Если бы она отказалась, тогда бы он никогда не встретил эту Джанис. И наша жизнь была бы прекрасна.
И я подумала, что в этой ситуации мне необходимо составить план. А пока надо сохранять спокойствие.
— Что ж, так тому и быть, Франклин, — сказала я, широко улыбаясь. — И я искренне надеюсь, что вы с Джанис будете счастливы вместе.
— Ты просто чудесная! — воскликнул он. — Ты знаешь, я рассказывал Джанис о нашем взаимопонимании, но она сказала, что все это несерьезно. А я верил, что это серьезно, для нас обоих. И я оказался прав. — Он стоял, счастливо мне улыбаясь, восхищенный, что его вера не была напрасной.
Может, он был сумасшедшим? Неужели он не понимал, что произошло со мной, что свет для меня померк? Неужели он не слышал рев урагана, под порывами которого я стояла и который сметал все вокруг меня? Возможно, это был шок. Или упадок сил. Или начало безумия. Со мной такое случилось впервые, это было словно предобморочное состояние. Все вокруг словно качалось у меня перед глазами, как маятник.
Но мне нельзя было падать в обморок, мне нельзя показывать никаких признаков слабости. Это был переломный момент моей жизни. Теперь мне нужно было продумать план, как вернуть его назад. Он ведь, наверное, даже и не подозревает, что весь мой мир рушится.
Я сказала Франклину, что мне надо спешить: много дел в бутике, и к тому же мне придется уехать. Пожелала ему всех благ с Джанис и ушла. Я не курила уже пять лет, но сейчас купила пачку сигарет. Затем пришла в бутик, села за стол и залилась слезами.
Кевин был там. Заядлый курильщик, он присоединился ко мне за столом и погладил меня по руке.
Не успела я рассказать, что со мной приключилось, как Кевин начал делиться собственными проблемами.
— У меня самого не все в порядке, Бекка, — сказал он, и тут я заметила, какое у него осунувшееся, изможденное лицо.
— Что случилось, Кевин? — вежливо спросила я, хотя на самом-то деле мне было не до него.
Наверное, что-то случилось с фургоном, не удается подрабатывать таксистом, угадал только два номера в лото — да кого это волнует? Разве мне есть до этого дело сейчас, когда Франклин бросает меня ради Джанис и весь мир летит к дьяволу?
— У меня сложная форма рака, Бекка. Говорят, нет смысла оперировать. В лучшем случае у меня есть два месяца.
— О, Кевин, мне так жаль, — сказала я, и это была правда. Всего за полминуты я забыла и Франклина, и Джанис, и план. — Ты знаешь, в больницах сейчас неплохо, — заверила я его. — Тебе будут давать достаточно обезболивающих.
— Я не хочу ждать, Бекка. Я не смогу просыпаться каждое утро с мыслью: «А не случится ли это сегодня?»
— И что же ты хочешь сделать?
— Разгонюсь в фургоне и направлю его в стену. Бах — и все, — сказал он. — Все будет намного быстрее, без томительного ожидания и беспокойства.
И вот тут в голову мне пришел план.
Бывает, что мой мозг начинает работать с потрясающей быстротой: тогда мне кажется, что я могу осмыслить сотни вещей одновременно. Это был дерзкий, безумный план. Но оно стоило того. Все проблемы могли разрешиться за один ход.
Если он собирается убить себя, он может прихватить с собой и Джанис.
Если он все равно хочет умереть и больше всего боится ожидания, тогда почему бы им не оставить этот мир вдвоем?
Теперь мне надо быть очень, очень осмотрительной, он не должен ни о чем догадаться. У него не должно появиться ни малейшего подозрения, что я замышляю.
— Думаю, ты абсолютно прав, Кевин, я бы сделала то же самое, случись это со мной. Ну, когда-нибудь я, возможно, так и поступлю. Оставлю этот мир, когда это будет угодно мне, а не кому-то другому.
Он был совершенно поражен, ожидая, что я буду упрашивать его не делать этого.
— Но знаешь, что я думаю, Кевин? Думаю, тебе лучше сделать это в такси, а не в фургоне. Такси часто попадают в катастрофы. Это будет выглядеть более естественно для следователей, тогда твоя мама или еще кто-то смогут получить страховку.
— Я понимаю, — сказал он медленно. — Значит, они не заплатят, если сочтут это самоубийством?
— Определенно нет.
— Бекка, это так хорошо, что ты вникаешь в мою проблему. Но что тебя саму так расстроило?
— О, ничего, по сравнению с твоими проблемами абсолютно ничего, Кевин, дурацкая ссора с матерью, это быстро пройдет.
— А у вас с Франклином все в порядке? — спросил он.
Думаю, Кевин всегда был немного влюблен в меня. Конечно, я не подавала виду, что замечаю это. И ему не следовало знать, что сотворил Франклин.
— У нас с Франклином все отлично, ни облачка на горизонте, — заверила я его. Обдумывая все, я перестала плакать. Кевин дал мне бумажную салфетку, и я вытерла слезы. Все должно было получиться.
Я могла позволить себе потратить время, чтобы побыть с Кевином.
— Пойдем, Кевин, отведаем китайской еды, — сказала я, и Кевин выглядел таким трогательно благодарным.
— А Франклин не будет против? — спросил он.
— Франклин позволяет мне делать все, что я захочу, — ответила я.
— Если бы ты была моей, я бы поступал точно так же, — сказал Кевин.
