— Я с удовольствием встречусь с Джиной и познакомлюсь с малышами Марко и Карло. — Я видела, как ему было приятно, что я помню их имена.
— Как там твой отец? — Мамин голос был монотонным и вымученным. Очевидно, это был не лучший день для продажи садовых бассейнов. Я очень хотела ей рассказать, какой он добрый и великодушный и как открыт для общения. Но она этого не оценит и может еще больше расстроиться. Поэтому так же, как папа, который все эти годы говорил, что не был в Дублине, я тоже сказала очень мало.
— Он был добр ко мне. — Я пожала плечами. — Он мало говорил.
— Он никогда много не говорит, — сказала мама, успокаиваясь. Напевая себе под нос какую-то мелодию, она достала большую папку, подготовленную для нашего путешествия. На папке большими зелеными буквами было написано фломастером: «Шестнадцатилетие Джун».
— Что ты собираешься делать? — спрашивали меня в школе. Я не знала, что отвечать, потому что просто не знала, что мы собираемся делать. Но, в отличие от мамы, я не тревожилась по поводу того, что они подумают.
— Ты будешь устраивать празднование? — спросила меня моя подруга Сьюзи.
Я сказала, что не знаю — это могло быть, а могло и не быть.
Когда мы вернемся, я обязательно устрою праздник. Я надеялась, что мы приедем в этот Россмор, где есть волшебный источник, но я не буду говорить об этом маме, пока мы не будем там. Единственная вещь, о которой я точно знала, — это то, что шестнадцатого июня мы поедем на экскурсию по местам, связанным с Джеймсом Джойсом. Мама записала нас в эту группу.
Все должно начаться на морском берегу у башни. Мы пойдем в музей, а потом будет сытный завтрак с почками, печенкой и еще чем-то, а потом мы поедем в Дублин на маленьком поезде. Это казалось странным, но мама уже давно не была так счастлива, и это радовало. Как бы то ни было, после суеты и бесконечного укладывания и перекладывания вещей в чемоданах настал этот день, и мы прилетели в Дублин.
Самолет был полон, а недорогой отель был вполне хорош, хоть и небольшой, но все было о’кей. Магазины были совсем не похожи на наши, и деньги были другие, и я спрашивала маму, помнит ли она все это или хотя бы что-нибудь, а она говорила, что не знает, прошло столько лет.
— Не так уж много, мама, тебе ведь только тридцать пять, — сказала я, и впервые она не ответила на это.
— Я чувствую себя на сто тридцать пять по сравнению с этими молодыми лицами вокруг. Ирландия превратилась в страну тинейджеров, — проворчала мама. Она выглядела усталой и озабоченной. Я решила не дразнить ее больше.
— Ты выглядишь не хуже любой из молодых, мама, честное слово.
— Ты хорошая девочка, Джун, в тебе много итальянского оптимизма. От отца, наверное.
— А что можно сказать о линии О’Лири в нашей семье? Во мне есть что-нибудь от них? — спросила я. Следовало действовать с большой осторожностью, но если я не могу говорить об этом в их родном городе, то где еще я могу узнать что-то об этих неназываемых именах?
— Слава богу, нет, — ответила она. — В них нет ничего, кроме зависти.
— Поэтому мы и не будем с ними встречаться? — смело спросила я.
— Они странные, эти О’Лири. Мы все родом из этого городишки, называющегося Россмор, а потом обосновались в Дублине. И боюсь, что там, в доме на Северной окружной дороге, и был тот самый разговор. — Голос мамы звучал монотонно. — Давай вернемся к Джойсу.
Она была довольна, что мы увидели дверь в доме номер семь по Эккл-стрит, который, по ее словам, является самым знаменитым адресом в английской литературе, и мы могли бы получше ознакомиться с творчеством Джойса и подготовиться к главной поездке на Праздник цветения.
— Джун, ты знаешь, по поводу чего все это? — спросила мама.
Я знала.
Однажды в четверг в июне девятьсот четвертого года множество жителей Дублина гуляли и встречались друг с другом, и кто-то может подумать, что это вымышленная история и ничего тут такого нет, но они наряжаются и повторяют это каждый год. Я бы предпочла поехать в Дублин повидать своих двоюродных сестер, настоящих О’Лири. Но это не предполагалось.
В Праздник цветения, день моего рождения, центр города был в маскарадных костюмах. Они все были одеты по моде времен короля Эдуарда, в шляпах канотье, и катались на дребезжащих старомодных велосипедах — это было и глупо, и смешно. Я старалась вести себя как мой папа и во всем видеть хорошую сторону. Я старалась вести себя как моя подруга Сьюзи, которая любые сборища рассматривает как местонахождение привлекательных и пока не обнаруженных мальчиков. Я старалась не смотреть пристально на маму, которая выглядела довольно нелепо, демонстрируя свое ограниченное знание Джойса всем остальным участникам экскурсии. Мы переезжали с места на место, и всюду были корреспонденты газет, фотографировавшие все происходящее, и телевидение. Через некоторое время ко мне подошла девушка с микрофоном, бравшая интервью для радиопрограммы, и задала несколько вопросов.
Я сказала, что это мой шестнадцатый день рождения, что меня зовут Джун Арпино, я наполовину итальянка, наполовину ирландка, и я немного знаю о Джеймсе Джойсе, и мне все очень интересно, но на самом деле я больше всего хотела бы найти моих кузин О’Лири.
Девушка-репортер была очень милая, с большими темными глазами и приятными манерами, похоже, ее заинтересовало, почему я не знаю, где мои кузины.
Я рассказала, что они живут в Дублине, а семья родом из местечка Россмор в глубинке. На свадьбе тридцать три года назад, в доме на Северной окружной дороге, состоялся крупный разговор. Моя мама уехала в Америку со своими родителями вскоре после этого. Может быть, именно из-за этого.
Бравшая интервью девушка слушала меня как завороженная, поэтому я сказала ей, что меня, конечно, интересует, что произошло с Леопольдом Блюмом и Молли сто лет назад, но, по правде говоря, мне гораздо интереснее, что случилось у О’Лири тридцать три года назад, и помнит ли кто-нибудь из них мою маму, и могут ли те сказанные слова быть сегодня забыты.
Ей очень понравился наш разговор, и она записала адрес нашего отеля. Она сказала, что с удовольствием поговорила со мной, и пожелала мне счастья. Еще она сказала, что шестнадцать лет — это замечательный возраст, и кто знает, что может произойти до конца дня. Я ничего особенного не ожидала, особенно во время экскурсии, но мама проводила время с пользой, рассказывая всем, что мне исполнилось шестнадцать.
В общем день получился хорошим. В группе были приятные люди — шведы, немцы и земляки-американцы. Они угощали меня мороженым и фотографировались со мной. Мама улыбалась весь день. Когда мы остановились в Центре Джойса и купили почтовые открытки, я послала две моим единокровным братьям Марко и Карло. Это было недорого, но им, папе и Джине, будет приятно.
Когда все закончилось, мы вернулись в отель. У мамы очень устали ноги, и она сказала, что перед тем, как мы пойдем куда-нибудь угощаться пиццей, она натрет их кремом. Когда мы вошли, все служащие посмотрели на нас с большим интересом.
