— Тебе надо бросить эти Шеллиевские Штучки.
— Значит, стихи тебе не понравились?
— Мы нуждаемся в тебе ради Поэзии.
Пол почувствовал себя одним из Немногих Избранных.
— А теперь тебе пора идти. Мне надо работать, — резко сказал Уилмот, оттопырив нижнюю губу.
Пол пригласил Уилмота нанести ответный визит — зайти к нему в его университетское жилище. Уилмот, близоруко насупившись, заглянул в свой календарь и сказал, что сможет выкроить время ровно через неделю. Он проводил Пола до выхода и плотно закрыл за ним дверь.
Неделю спустя они ели бутерброды и пили пиво у Пола. Саймон съел девять из дюжины имевшихся бутербродов, после чего с наигранным возмущением сказал:
— Что, неужели больше нет бутербродов? С ростбифом мне понравились.
Пол сбегал на кухню колледжа, где сумел раздобыть только два маленьких пирожка со свининой. Вернувшись к себе, Пол обнаружил, что Уилмот сидит за письменным столом и читает его Дневник. Ничуть не смущенный появлением Пола, он обернулся и просто спросил:
— Кто такой Марстон?
Пол ясно понял, что возмущаться манерами Уилмота бесполезно. Тому, кто не мог примириться с ними без возражений, оставалось лишь навсегда исчезнуть из его жизни.
Пол сказал:
— Марстон — мой друг.
— Это само собой. А еще?
Пол рассказал о походе.
Саймон взглянул на пол, хмыкнул и процитировал фрагмент из того места Дневника, где Пол описывает Марстона, сидящего на берегу реки:
— «Не поделили мы с ним карту счастья». — Строку он продекламировал так, точно эти слова произносились на луне. Полу даже почудилось, что их сочинил не он, а Уилмот. — Это поэзия, — потом: — Возможно, тебе следует постоянно вести дневник, — задумчиво сказал он и, помолчав, продолжил: — Что же такого необыкновенного в этом молодом человеке?
— Ничего.
Рассмеявшись, Уилмот воскликнул:
— Не смеши меня, Скоунер! Как же в нем может не быть ничего необыкновенного? Почему же ты тогда с самого начала предпочел его остальным? Почему ты выбрал его? Он что, Потрясный Красавчик?
— Все студенты-спортсмены прикидываются добропорядочными и заурядными людьми. А на самом деле все они крикливые выскочки и пошляки. Марстон же, хотя он этого и не сознает, ничуть на них не похож. Он добрый и скромный, он влюблен в сельскую Англию. Он везде и всюду как бы образует вокруг себя островок, на котором остается один. Это сама невинность.
— Ах, так ты считаешь, что он верх совершенства? — Уилмот украдкой взглянул на ковер.
— Кажется, да.
— Никто не совершенен, — сказал Уилмот, резко подняв голову и посмотрев Полу в глаза. — Ты просто хочешь сказать, что он Нелюдим.
— Он авиатор — пилот.
— Авиатор? — навострил уши Уилмот. — Ну что ж, возможно, это Симптоматично. Авиаторы хотят быть Ангелами.
В душе Пол торжествовал. Он наделил Марстона симптомами и превратил его в неврастеника. Саймон спросил:
— Кстати, а ты Дева?
— Кто?
— Девственник?
Пол залился краской.
— Кажется, да.
— Но ты же должен знать, девственник ты или нет.
— Тогда девственник. А ты?
— Едва ли можно побывать в Берлине (куда в силу некоего странного умопомрачения — наверняка они окончательно спятили — родители отправили меня, когда мне было семнадцать) и остаться девственником. Единственное Подходящее Место для Секса — это Германия. Англия — страна Никчемная.
Пол не нашелся, что на это сказать. Он спросил:
— Может, сходим в книжную лавку Блэкуэлла? Я хочу купить «Святой лес». — Саймон говорил ему, что единственная из изданных после войны книг критических статей, к которой Не Противно Притронуться, — это «Святой лес» Т. С. Элиота.
Выйдя через час от Блэкуэлла, они столкнулись на Брод-стрит с Марстоном. Пол представил Марстона Саймону, который воззрился на парня с нескрываемым любопытством.
— Пол о тебе рассказывал, — сказал он.
— Ах! — с изумленным видом воскликнул Марстон.
— Увидимся на будущей неделе, Пол, — сказал Уилмот и удалился.
Зайдя в очередной раз к Саймону, Пол спросил, какого тот мнения о Марстоне. Скосив глаза на кончик собственного носа, Уилмот сказал:
— Авиатор в Шлеме.
— Он тебе понравился?
— Похоже, он Очень Славный, — вымолвил с презрительной холодностью Уилмот. — Теперь понятно, почему ты к нему тянешься.
— Почему же?
— Потому что ты понимаешь, что он бывает счастлив только в десяти тысячах футов над землей. Вы с ним очень похожи, — загадочно добавил он.
— Чем же? Я всегда считал, что мы совершенно разные.
— Вы оба Тянетесь к Небесам. Потому вы и такие высокие. Вам хочется удрать подальше от собственных Яиц. Он тебе нравится, потому что он к тебе равнодушен. Равнодушие Всегда тебя Привлекает. Оно Неотразимо. Ты страшишься физического контакта и поэтому влюбляешься в людей, с которыми чувствуешь себя в безопасности.
— То есть, по-твоему, Марстону я не нравлюсь?
— Думаю, он мог бы полюбить тебя за то, что ты считаешь его Интересным. В конце концов, мало кто из нас так считает.
— Ну и что же мне делать?
— Ты должен открыть ему свои чувства, этого не избежать. — С видом ученого, рассматривающего некий образец, Уилмот искоса взглянул на ковер.
С таким чувством, что это в последний раз, Пол пригласил Марстона прогуляться по Оксфорд-парку. Недоверчиво взглянув на него, Марстон помедлил, а потом беззаботным и решительным тоном сказал:
— Ладно, старичок, согласен.
Они дошли до маленькой речушки Черуэлл и уселись на скамейку.
— Зачем ты позвал меня на прогулку? Хочешь что-то спросить? — сказал Марстон, повернувшись и посмотрев Полу прямо в глаза. С тех пор, как они вернулись, Марстон ни разу не упоминал об их совместном походе.
— По-моему, нам не стоит больше встречаться.
— Почему? — Марстон казался расстроенным, но терпеливо ждал, как будто судьба их дальнейших отношений зависела только от Пола.
— Наш поход кончился полным провалом, ведь так?
— Похоже на то, — Марстон посмотрел вдаль. Потом он обворожительно улыбнулся и беззаботным своим голосом произнес:
— Да, кажется, так оно и есть.
— Пять дней кряду я тебе страшно надоедал.
— Да, похоже на то, старичок. Но…
— Что?
— Может, ты мне так сильно и не надоел бы, если бы не делал таких отчаянных попыток меня развлечь.
