— Арбалеты наизготовку! — скомандовал Кортес.
— Арбалеты наизготовку!
— Арбалеты наизготовку!
Арбалетчики прицелились, собираясь выстрелить в одинокую фигуру.
— Обнажить мечи!
— Обнажить мечи! — передал дальше Пуэртокарреро.
Несмотря на эту демонстрацию оружия, человек продолжал бежать им навстречу. Он был почти обнажен — если не считать набедренной повязки. За спиной у него висел мешок. Незнакомец не походил на индейца, высокий и не такой коренастый, кожа да кости, а светлые волосы космами падали ему на плечи.
«Вот он, Адам, каким он был в древности», — подумал брат Франсиско.
— Стоять! — крикнул незнакомцу Пуэртокарреро. — Во имя короля Карла.
Удивительно, но незнакомец остановился.
— Подойди.
— Yo soy español
[10], — промямлил незнакомец.
— Испанец!
— Испанец!
Он осмелился подойти поближе. Голова у него дергалась из стороны в сторону, как голова марионетки, плохо прикрепленная к шее. Ярко-синие глаза наполнились слезами.
— Loco, Señor
[11], — сказал Кортесу Исла.
Услышав это, Пуэртокарреро передал слова Исла дальше.
— Безумец, — эхом пронеслось по войскам.
— Yo soy cristiano. Gracias, Santa María!
[12] — Он упал к ногам Кортеса.
— Поднимись, hombre
[13], ты ведь испанец и христианин. — Кортес ненавидел раболепие. Схватив незнакомца за запястья, он поставил его на ноги. — Я капитан Эрнан Кортес, глава экспедиции.
Хотя Кортес и получил приказ искать моряков, потерпевших кораблекрушение, он не ожидал, что встретит на этих далеких берегах европейцев.
— Херонимо де Агильяр, к вашим услугам, — пробормотал бедняга.
Берналь Диас немедленно начал писать: «26 de Abril del 1519
[14]. Мы повстречали верного испанского гранда, потерявшегося здесь…»
Агильяра трясло, и пришлось помочь ему забраться в лодку. Кортес думал о том, чем этот слабак может быть ему полезен, ведь он явно не годился для тяжелого труда, а ведь его придется кормить, одевать и давать ему кров. Другие лодки были нагружены бочками с водой, фруктами, освежеванными оленями, свежей рыбой, индейками, которых им дал потерпевший поражение касик, а еще рабынями. Рабынь Кортес решил разместить на палубе под парусиной. Офицерские каюты были нужны ему для совещаний.
— К кораблям, — Кортес с пафосом поднял меч.
— К кораблям!
— К кораблям!
Лошади всласть наелись травы. Они сыграли важную роль в битве у Табаско. Сейчас их переправляли на флагман. Агильяр, глядя на то, как их копыта погружаются в прозрачную бирюзовую воду, подумал о Пегасе, бегущем галопом по воздуху. Перед ними плыл Альварадо, голый и мускулистый, так что казалось, будто он лишь временно разделен с лошадьми, и Агильяр понял, почему индейцы считали всадников и лошадей одним созданием, напоминавшим кентавра. Лошадей разместили на палубе «Санта-Марии», подняв их туда специальным подъемником. Рабынь отправили на другие корабли флотилии, обустроив для них такое же место на палубе, как для лошадей на флагмане. Агильяру дали одежду и лепешку из маниоки. Он уселся, скрестив ноги, и поднес хлеб ко рту двумя руками, а вокруг него столпились офицеры, которым хотелось послушать его историю.
— Много años
[15] назад, — начал он слабым голосом, — я плыл на борту корабля «Санто дель Ниньо» с Ямайки на Гаити.
Альварадо Красивый слышал о потерпевших кораблекрушение людях, много лет питавшихся крабами и моллюсками, разводивших сигнальные костры на побережье и строивших хрупкие хижины из пальмовых листьев. Они тихо сходили с ума от одиночества и разочарования, если их не лишал жизни какой-нибудь смилостивившийся над ними дикарь.
— Все, кроме нас четверых, погибли.
Пока Агильяр описывал свою судьбу офицерам, корабли снялись с якоря, а солдаты с моряками заняли свои посты, поскольку на палубе было так людно, что некуда ногу поставить. Много места занимали толстые пеньковые веревки, свертки парусины, бочонки с сушеной свининой, вином и рассолом, на треножниках стояли большие аркебузы, готовые к обстрелу, на колесиках — огромные бронзовые пушки с ядрами весом в тридцать фунтов и фальконеты, пушки поменьше. Стояли там и плотно закрытые бочки с порохом, а также коробки с дешевыми бусами из зеленого венецианского стекла. «Санта-Мария» была большим трехмачтовым галеоном, нао. Кормушка для животных находилась рядом с каютой капитана, неподалеку от камбуза. Зловонные помещения под палубой были разделены на два сектора — каюты для офицеров и солдат. Впрочем, члены экспедиции могли считать себя счастливчиками: когда Христофор Колумб путешествовал из Испании в Индию, его матросам приходилось спать на палубе, да и камбуза у них не было, а пищу они готовили на кострах.
— А что вы везли? — спросил Кортес у Агильяра, так как не мог понять, что можно вывозить с Ямайки.
По слухам, Ямайка была холмистым, покрытым лесом островом, где золотом и не пахло.
— Рабов-индейцев. Мы перевозили их на Кубу. Они были скованы вместе и все погибли. Четырех белых взяли в плен майя. Эти два года я был рабом у касика, но глядите, глядите, что у меня есть. — Он вытащил из своей потрепанной хлопковой сумки Псалтырь в кожаном переплете с золотым тиснением. — Вот оно, мое спасение!
— А три других испанца?
— Один стал военачальником у майя. Он покрыл себя татуировками и проколол свое тело, теперь он носит кольца в губах и носу, его жена — майя, и дети тоже.
— Поразительно! — удивился Пуэртокарреро. — Как белый человек может отказаться от благ цивилизации?
— А двое других? — уточнил Кортес.
— Их принесли в жертву.
— Что ж, им не повезло, — поспешно сказал Кортес. Он не хотел, чтобы его офицеры (а главное, солдаты) думали о ритуале жертвоприношения. — Вам нужно нормально поесть. Una comida
[16], и побольше. К счастью, с нами священник, отец Ольмедо, который может вас исповедовать. А еще есть францисканский монах, брат Франсиско.
— Ах, bueno
[17], и как только мы вернемся в Испанию, я отправлюсь в паломничество в честь Сантьяго де Компостела, того самого, что выиграл решающую битву с маврами у Гранады.
