— Я говорю на чонталь-майя, а не на языке науатль.
— Хотите бренди, сеньор Агильяр? Aqua vitae?
— Нет, благодарю вас. Мне нужно вновь привыкнуть к морским путешествиям.
«Ну вот, теперь я обидел своего спасителя, — испугался Агильяр. — Я забыл, как следует вести себя испанцу».
Кортес опустил ладони на колени и наклонился вперед, пытаясь понять, умеет ли Агильяр управляться с мечом и ездить на лошади. Он хотел подробно расспросить нового знакомого. Может быть, он слишком долго пробыл с индейцами? А может быть, этот мешок с костями все же помнил баллады, стихи, легенды о приключениях Эль Сида, великого испанского героя?
— Расскажите мне обо всем, что вы знаете, друг мой. Начните с императора.
— Моктецума — император народа мешика. Он из класса священства и хорошо образован, воин, безжалостный правитель, настроение его переменчиво, а нрав непредсказуем. Поэт, музыкант, ни перед чем не остановится, принес в жертву тысячи людей, военный стратег…
— Такое ощущение, что вы хорошо его знаете и восхищаетесь им, Агильяр.
— Я восхищаюсь Богом, сеньор капитан-генерал.
— Верно. — Кортес встал. — Народ любит императора?
— У него абсолютная власть, но мешика воевали с другими народами и многими городами. Они собирают налоги и дань, так что Моктецуму ненавидят те, кого он завоевал. Майя тоже ненавидят его, так как империя ацтеков затмевает их империю. Жители империи — все они темнокожие индейцы — не считают себя единым народом. Некоторые племена, к примеру народ Тласкалы, города, находящегося в двух днях езды от столицы, презирают Моктецуму, потому что он запретил им пользоваться хлопком, солью, драгоценностями…
— Столицы? Продолжай.
— Столицы, где правит Моктецума. Теночтитлан — красивейший город в мире. Он расположен на высоком плоскогорье, на острове в центре озера, и прекрасно укреплен.
— Там есть подъемные мосты?
— Да, три с разных сторон. Они ведут в город и надежно охраняются.
— Вода в этом озере пресная?
— Соленая. Вода поступает в акведук из источника на холме, который называется Чапультепек, Холм Кузнечиков.
Капитанская каюта находилась рядом с кормушкой для лошадей, свиней и кур. Тут стояла ужасная вонь, но Кортес ее, казалось, не замечал. Агильяр подумал, что и сами испанцы были нечистоплотными; он подозревал, что потерявшаяся собака пришла на побережье к испанцам, ориентируясь лишь на этот запах.
— Теночтитлан, столица мешика и ацтеков, напоминает древнюю Спарту, команданте.
— Вы бывали в Теночтитлане? — улыбнулся Кортес.
— Я лишь слышал о нем, но слава и завистливые речи ширятся повсюду. Народ мешика — каменотесы, ремесленники, торговцы, но в первую очередь — воины. Война — это их религия, а их главный бог — бог солнца Уицилопочтли, бог войны.
— Так значит, они поклоняются дьяволу?
— Они ничего не знают о христианском боге.
— Вы хотели сказать — «Боге». Бог есть Бог.
— Ну, конечно же, я имел в виду Бога.
— Могу я довериться вам, сеньор Агильяр? — Кортес пододвинулся поближе, и Агильяр почувствовал его зловонное дыхание, увидел потемневшие неровные зубы и язык, покрытый белым налетом.
— Конечно же, вы можете довериться мне, команданте, то есть Кортес. Вы спасли мне жизнь.
— Каким было ваше положение в обществе до того, как майя взяли вас в плен, Агильяр?
— Я был священником, команданте Кортес.
— Вы не похожи на священника и не говорите как падре.
Агильяр пожал плечами.
— Однажды став священником, останетесь им навсегда. Это как с еврейством, Агильяр.
— Вот как? Я не считаю себя достойным.
— Неужели? Что же вы сделали?
— Я возлег с женщиной, команданте Кортес.
— А кто этого не делает?
— Она не была крещена.
— Вот оно что… Почему же вы сначала не окрестили ее? У вас была власть.
— Я торопился.
— Почему?
— За это они пощадили меня. Я стал рабом касика. Если вы не возражаете, я предпочел бы, чтобы вы и все ваши соратники считали меня обычным человеком. Я даже нечто меньшее, чем человек. Я ваш покорный слуга.
— Слуги тоже люди, и мои слуги верны мне, но я понял вас, Агильяр. Итак, могу ли я сказать вам кое-что?
Агильяр не знал, собирается ли Кортес исповедоваться, и хотел предупредить его, что уже не чувствует себя способным отпускать грехи и не желает слышать о бедах и прегрешениях других. Он никому не может отпустить грехи, в первую очередь самому себе.
— Губернатор Кубы Веласкес отправил нас в разведывательную экспедицию. Если уж на то пошло, мы можем заняться торговлей и заработать немного золота, без особых амбиций.
— У вас одиннадцать кораблей.
— Да, часть из них я финансировал лично.
— У вас много оружия.
— Вы весьма наблюдательны, сеньор. Что я собираюсь сделать — и мои солдаты должны смириться с этим, те из них, кто еще не смирился, — так это построить поселение, основать город во имя императора Карла Пятого, а затем от имени императора заявить о своем праве на эти земли и завоевать эту страну.
— Вы и впрямь амбициозны, господин, — опешил Агильяр.
— Это единственное решение проблемы, так как вскоре всех индейцев объявят официальными вассалами короля Карла, а восстание будет караться смертью. Такова воля Бога, воля Папы Римского.
— А губернатор Кубы, который прислал вас, знает о ваших намерениях?
— Этот глупый, недальновидный, толстый, мерзкий подлец, неспособный управлять собственными чреслами, этот Веласкес, что управляет Кубой, ничего не знает о Судьбе. Он будет завидовать нашей славе, он будет жаждать военных трофеев. Он не заслуживает ничего, кроме неповиновения.
— Я понял.
— Поняли? Мелочное недовольство Веласкеса может привести к тому, что он пошлет свои корабли, дабы остановить нас и привезти обратно, закованных в цепи. Несмотря на все препятствия, мы верны королю Карлу, Папе Римскому и Богу. Вы готовы к этому?
Сейчас Агильяр был готов лишь к тому, чтобы улечься в постель и поспать, а затем поесть за столом, почитать книгу при свечах и прожить остаток жизни, работая школьным учителем в приходе какого-нибудь заброшенного сонного городишки. Сбежав от своего хозяина, он и не думал, что окажется вовлеченным в заговор, грабеж, казни и предательство межконтинентального масштаба.
— Я восхищаюсь вами, команданте, но я не достоин этого. Видите ли, мне не хватит таланта. Вы, почтенный господин, и ваши отважные капитаны больше подходят для этой священной задачи.
