— Четыре года назад жители Семпоалы проиграли сражение с объединенными силами Моктецумы, Такубы и Тескоко, — рассказал им Агильяр. — Каждые восемьдесят дней они платят треть своих ресурсов столице. Этот внеочередной визит сборщиков податей, видимо, как-то связан с нашим присутствием, а у касика Семпоалы несколько молодых дочерей-девственниц.
— Вот как? — У Кортеса сложилось впечатление, что испанцам уже подарили всех незамужних женщин в этом городе.
В своей комнате толстый касик разговаривал с приближенными.
— Эти мешика морят нас голодом, — ворчал он.
Как правило, водку, пульке, употребляли очень редко, но сегодня выдалась такая ночь, когда можно было и выпить. Бочонок с пульке передавали по кругу.
— Если мы умрем, чем это поможет Моктецуме? Может быть, новый Кетцалькоатль Справедливый спасет нас?
— Возможно, это наш шанс, — медленно сказал Агильяру Кортес. — Передать известие Моктецуме. Произвести на него впечатление. Который час, Нуньес?
— Девять вечера, сеньор Кортес.
Касик трясся на носилках, размахивая руками и ногами, словно младенец, лежащий на спине.
— Как мы можем остановить все это? Нам больше некого приносить в жертву богам в храмах. — Он приказал трем придворным оцарапать до крови уши и голени и взмолиться богам о прощении за то, что ритуалы не исполнялись должным образом.
— Моктецума знает, что мы здесь, — мягко отметил Аду.
— Что здесь делает черная собака? — повернулся к Куинтавалю Кортес. — Он не офицер.
— Одна голова хорошо, а две лучше, — возразил Куинтаваль.
— Голова? С каких это пор у раба есть своя голова на плечах? — Кортес грустно покивал, будто печалясь о наступивших временах варварства. — Где ты потерял свою голову, Куинтаваль? Ты привел эту perro el pedazo de negro
[32], эту дворнягу на встречу офицеров? No sabe nada
[33]. Откуда тебе известно, что Моктецума знает о нашем присутствии здесь, раб?
— Его шпионы тут повсюду, — ответил Аду. — Они прячутся среди кукурузных стеблей, у реки, среди цветов, за валунами. Они следили за нами с самого первого дня на побережье, el primer día.
Кортес посмотрел на Агильяра и Исла. Стоит ли доверять рабу? ¿Es verdad?
[34]
— Но это означает, что Моктецума собирается убить нас всех. — Куинтаваль испуганно оглянулся. — Я думаю, сейчас наилучшее время, чтобы уехать отсюда и вернуться на Кубу.
— Уехать, Куинтаваль? Это немыслимо. Да что ты за солдат?
— Нас тут только четыреста, а у Моктецумы тысячи людей. Это будет не бой, а бойня.
Касик размышлял вслух:
— Мы можем принести в жертву кого-то из наших, чтобы ублажить богов. Несомненно, проблемы со столицей начались из-за того, что мы не почитали богов должным образом. Так было всегда. Кто-то должен умереть, чтобы другие жили.
— Зачем же ты приехал в эти земли варваров, — спросил у Куинтаваля Кортес, — если не для сражений?
— Потому что губернатор Веласкес, оплативший наше путешествие, мой родственник. — Куинтаваль явно растерялся. — Я ехал сюда вовсе не для того, чтобы идти войной на столицу, захватить эту страну ради Испании и Папы Римского и посылать золото в метрополию. Я знать ничего не хочу об этой стране и не испытываю преданности к молодому королю Карлу Пятому, который, позвольте напомнить вам, вырос в Голландии, так что ему пришлось учить испанский как иностранный язык. А его мать, Хуана Безумная, таскавшая за собой труп мужа? Почему я должен умирать ради них?
Аду замер, пытаясь передать свое беспокойство легким движением бровей. Куинтаваль слишком много болтал, и когда-нибудь это доведет их обоих до беды.
— А наше оружие? Зачем мы привези его, Куинтаваль?
Встав с кресла, Кортес прошелся по комнате и, остановившись перед Куинтавалем, заставил его подняться на ноги.
— Для защиты и небольших сражений, Кортес.
Рассмеявшись, Кортес повернулся и ткнул пальцем в Альварадо.
— Альварадо, почему ты приехал сюда?
— Я, господин?
— Да, ты.
— Чтобы служить моему капитану.
— Я приехал сюда ради золота, — сказал Исла.
— Золото. — Эти слова прошуршали по комнате и выползли наружу в ночь, так что те солдаты, которые уже укрылись в своих шатрах, подхватили его, будто молитву. — Сантьяго, Сантьяго, святой Иаков, святой заступник Испании. Золото, золото, Бог, Бог, святой Иаков. Oro, Dios, Santiago.
— Ну вот. В том-то все и дело. Мы все согласны друг с другом. Вторжение должно быть полномасштабным. Мы нападем на Теночтитлан и искореним варварские жертвоприношения в самом сердце империи. Если вы не заметили, мы поддерживаем дружеские отношения с касиком Семпоалы, поэтому он даст нам солдат для нашей благородной миссии. Или вы думаете, что мне нравится весь день лежать на носилках?
— Я полагал, что мы отдыхаем перед путешествием к сердцу страны, — сказал Берналь Диас, поднимая голову от своей книги.
— Есть многое, о чем тебе неизвестно, Берналь Диас. — Кортес осмотрел комнату. — А в некоторых из вас слаба вера.
— В Бога? — Отец Ольмедо тоже обвел комнату подозрительным взглядом.
— Вера в меня, вашего командира, вашего генерала, мэра Веракруса, позволю себе напомнить вам, первого испанского города на этом континенте. — Голос Кортеса то поднимался, то опускался.
Кортес ходил взад-вперед по комнате, а его спутники придвинулись к нему поближе. Малинцин, понимавшая далеко не все слова, чувствовала, что происходит нечто важное. По кругу передавали стеклянный графин с бренди, бывший не только свидетельством товарищества, но и залогом круговой поруки.
— У меня есть план, — сказал Кортес, поднимая палец вверх. — Мы можем использовать сборщиков податей.
— И накликать на себя гнев Моктецумы? — встрял Куинтаваль. — А как же шпионы, о которых сказал нам Аду, Кортес?
— Но ты же не боишься каких-то жалких дикарей, спрятавшихся в кустах, Куинтаваль?
— Боюсь, Кортес. Моя жизнь дороже золота.
— Ты жалкий трус, Куинтаваль. Ты не мужчина, ты не один из нас.
Франсиско поперхнулся и, прикрыв рот, сделал вид, что закашлялся.
— Вы что, думаете, я не знаю, что делаю, друзья мои? — Кортес расправил плечи, ведь тот, кто знает, что делает, никогда не сутулится. — У нас есть враги. Вы что, не понимаете?
На данный момент наиболее серьезными врагами их группы, по мнению Нуньеса, были москиты и, конечно же, жаркое солнце. Ботелло в какой-то степени сумел справиться с москитами, сделав из трав и жира мазь. Кроме того, Ботелло советовал всем покрывать обнаженную кожу грязью, чтобы она не обгорала на солнце. Нуньес был рад тому, что может тут соблюдать шаббат, так как солдаты долго не ложились спать и поздно вставали утром. Ему пришлось покинуть Испанию и отправиться в Вест-Индию, потому что новые правители, Изабелла и Фердинанд, издали указ об изгнании из страны евреев. С Гаити он уехал из-за жестокости и чванливости жителей этого острова — жить там было не легче, чем в Испании. Да и здесь атмосфера становилась не очень-то дружелюбной. А ведь ему уже исполнилось сорок пять, он был стар.
