— Я время от времени буду посылать депеши Альварадо. Вряд ли мне понадобится много времени на то, чтобы справиться с этим канальей, с этим мерзким Веласкесом. Все успокоится, как только мы избавимся от него… Я хочу сказать, как только он предстанет перед судом императора Карла… Моя жизнь нелегка, Ботелло. — Кортес придвинулся к предсказателю поближе и помахал пальцем у него перед лицом. — Но я действую во имя общего блага. Намного лучше быть вассалом императора Карла, находящегося за морями, чем служить мелкому тирану, — вот что я думаю. Конечно же, я имею в виду индейцев. Что касается нас, то лучше получить возможность разбогатеть, прославиться и распоряжаться собственной землей, чем повиноваться узурпатору, ведь разве Веласкес не захватил Гаити, уведя остров из-под носа у Колумба? Мой долг заключается в том, чтобы приспешники Веласкеса одумались и поняли ошибочность своих действий, ведь они подчиняются не тому правителю. Им следует определить, что выгодно для них самих, и, как ты говоришь, если они пекутся о себе, то поддержат меня и наше дело. А наше дело — должен ли я повторять тебе? — это Бог, слава и золото. Золото входит в сферу интересов всех хороших людей. Слава предназначена для храбрых сердцем. И кто сможет выступить против Бога, кроме неверных и легионов дьявола? Конечно, произойдет пара стычек, в которых мы проявим свою силу, битва-другая, но в основном, дорогой мой друг, все сведется к разговорам и переговорам, я имею в виду вечера вокруг костра. Войны — это игры разума, согласен?
— Конечно, я согласен, но подумайте вот о чем… — Ботелло чуть не вступил в угли очага. — Люди склонны ненавидеть мелких тиранов, находящихся неподалеку, в большей степени, чем королей, живущих далеко от них, именно из-за этого расстояния. Нам сложно смириться с несовершенством, которое нам знакомо.
— Как всегда, Ботелло, ты несешь какую-то чушь, а все для того, чтобы покрасоваться и проявить свой ум, да еще накалить страсти, пока голова не лопнет. Уверен, Альварадо справится с командованием.
Часть 5
Глава 33
Кортес двинулся в сторону побережья с двумя сотнями солдат и множеством ксокотланцев, тласкальцев и семпоальцев. Ему предстояла схватка с Нарваэсом, подручным Веласкеса. С каким войском прибыл сюда Нарваэс, никому не было известно, ведь на восемнадцати кораблях могло разместиться много людей. И все же, сколько бы их ни было, Кортес знал, что его закаленное боями войско, его храбрые конкистадоры справятся с чем угодно. Ему удалось выяснить, что так называемые солдаты Нарваэса вошли в Веракрус и после пары стычек с солдатами Кортеса в селении направились в Семпоалу. Кортес планировал оттеснить их к морю и поджечь их жалкие корабли, чтобы им пришлось добираться до Кубы вплавь, если они захотят увидеть Веласкеса. Ну а если они доплывут до Кубы, то пусть жалуются своему подлому предводителю, этому самому Веласкесу, жадному и мерзкому псу, рожденному от шлюхи-змеи, и сдохнут после этого.
Альварадо наблюдал, как экспедиция Кортеса покидает Теночтитлан. На душе у него скребли кошки. Он был не рад своему новому назначению, ведь оно изменит распорядок его дня, нарушит его сон и приведет к расстройству желудка. Каждый день для него станет мукой. Его характер не годился для командования, и именно это Альварадо сказал Кортесу. Кортес тогда ответил, что не хочет давить на благородного Альварадо и, уж конечно, не собирается заставлять кого-либо делать то, к чему этот человек не склонен, но Альварадо — единственный из офицеров, которому он может поручить это задание.
— Благодарю вас, капитан. Я ценю вашу уверенность во мне. — Волнение уже зародилось в сердце Альварадо и теперь поднималось вверх, к горлу.
Он был удивлен тем, что может произнести хоть слово, не задохнувшись. На самом деле его избрали на эту должность либо потому, что все остальные отказались, либо Кортес больше никому не доверял. Но почему он доверял ему, сеньору Альварадо? Это оставалось тайной, которую Альварадо не мог постигнуть, ведь он проявил себя не наилучшим образом, и это еще мягко сказано. С самого начала на него нельзя было положиться: он разогнал свой корабль, чтобы пристать к берегу Юкатана перед флагманом, мямлил во время истории с несчастным Куинтавалем, не говоря уже об инциденте с Малинче.
— Возможность для повышения, Альварадо, не упустит ни один амбициозный солдат.
— Я не думаю, что достоин столь высокой чести. — Альварадо вовсе не был амбициозным. Сейчас ему хотелось лишь выбраться из этой передряги живым и верхом на лошади. — Как вы думаете, сколько продлится ваша миссия, команданте?
— Очень недолго, Альварадо. Где-то месяц. Сейчас май. Я вернусь в середине июня.
За месяц может произойти множество ужасных событий. Во время этого разговора Альварадо с Кортесом шли мимо центрального храма.
— Все эти люди потеряли головы. — Альварадо указал на гору черепов. — Мне их жаль.
Он заметил отрубленную голову Лапы Ягуара.
— Ужасно, что они здесь делают друг с другом.
Кортес уже давно говорил с Моктецумой о необходимости прекратить жертвоприношения, но император заверил его в том, что подобные ритуалы способствуют укреплению власти, поддержанию порядка и всеобщему счастью. Без жертвоприношений, без воплощенного страха наступит хаос, начнутся бунты и гражданская война. Тогда Кортес предложил ввести культ христианского Бога в качестве способа поддержания цивилизованного общества, дисциплины и организованной иерархии власти. Моктецуму можно окрестить, и тогда он станет знаменитым христианином. Ацтекский император рассмеялся ему в лицо: «Народ должен бояться смерти, Кетцалькоатль Кортес, и тогда он будет повиноваться». Итак, в те дни, когда конкистадоры слышали медленную барабанную дробь и высокие тона флейт, сделанных из тростей, они предпочитали не выходить из своих комнат, ведь иначе они увидели бы толпы зрителей и огромные котлы, кипевшие перед бойней, огонь, срывавшийся с вершины пирамиды, жаровни для сердец, а также жрецов в длинных развевающихся тильматли — накидках, черных и задубевших от запекшейся крови. После того как все успокаивалось, на пирамиде блестели свежие следы крови, а в груде черепов появлялась новая голова.
— Агильяр и Аду будут твоими верными телохранителями.
— Аду — раб, — возразил Альварадо, — а Агильяр ленив.
— Аду добился свободы своей отвагой, Альварадо, а Агильяр — один из самых разумных людей, находящихся здесь. Ботелло тоже останется.
— Очень хорошо.
С точки зрения Альварадо, Ботелло был полным придурком, а самое главное, не умел обращаться с мечом.
— И Нуньес тоже.
— Этот еврей?
— Альварадо, Нуньес не только носитель часов, но еще и наш навигатор. Он невероятно талантливый плотник, отважный воин и волшебник в вопросах военной стратегии. Я предпочел бы, чтобы столь способный человек находился рядом со мной в бою, но все же щедро оставляю его тебе.
