Наконец-то все были готовы к предстоящему противостоянию Уолтера и доктора Макдугалла. Участники сеанса собрались в залитой красным светом комнате вокруг стола. Исследователи ни на шаг не отходили от Мины. И тут же начались чудеса. Послышалось пять громких хлопков, будто кто-то собирался запугать наглецов, полагавших, что они могут остановить проявления медиумической силы. Стол дернулся в сторону Макдугалла и замер в паре сантиметров от его груди, а затем отодвинулся к медиуму. Он подпрыгивал, как игривый пес, встал на две ножки и замер так на тридцать секунд. Потом начал постукивать по полу, при помощи шифра передавая свои приветствия участникам сеанса и отвечая на их вопросы.
В половине десятого все услышали приветственный знак Уолтера: дух насвистывал первые ноты симфонии Венсана д’Энди «Сувенир». Потом раздались пощелкивания, скрежет, странный смех. Когда эти звуки утихли, медиум удалилась в свою кабинку, причем Макдугалл держал ее за одну руку, а Робак – за другую. Гельсон писал, что они удерживали медиума весь вечер, встав по две стороны от кабинки и наблюдая за ней сквозь тонкую черную занавеску. Они не заметили никаких подозрительных движений или иных признаков мошенничества. Чтобы успокоить исследователей, доктор Крэндон предложил еще один метод контроля. Участники сеанса и медиум набрали в рот воды – таким образом, никто из них не мог бы имитировать голос Уолтера. Робак попытался что-то сказать, но раздалось лишь невнятное бульканье. Установив, что теперь никто не может говорить, а призрак продолжает общаться с ними, участники один за другим выплюнули воду. Все, кроме медиума. Уолтер начал подтрунивать над сестренкой, говоря, что заболтает ее до посинения. Мина – к неудовольствию Роя – расхохоталась и пролила воду.
Но затем настроение в комнате изменилось. В церкви неподалеку зазвенели колокола – десять часов вечера. На этот звук эхом отозвался Уолтер: он повторил бой на своих «астральных часах». Затем он исполнил марш Баттерфилда на каком-то музыкальном инструменте, похожем на колокольчики. На полу кабинки миссис Крэндон стоял обеденный гонг, и, хотя оба исследователя держали медиума за руки, гонг зазвонил. Затем Уолтер обратился к Макдугаллу.
– В какое время вы хотите остановить часы в гостиной? – спросил у него призрак.
Макдугалл сказал, что предпочел бы, чтобы они остановились около половины одиннадцатого. Затем Уолтер поинтересовался, доверяет ли он Робаку.
– Ну конечно! – ответил Макдугалл.
Тогда голос предложил Мине и Робаку спуститься в гостиную и проверить, идут ли еще часы. Когда они вернулись, медиума усадили обратно в кабинку, и в этот момент шесты, на которых держались занавески, зашатались. Кабинка дернулась в сторону Макдугалла. Но на этом Уолтер успокоился, и вскоре воцарилась тишина. Через некоторое время прозвучали четыре хлопка по полу – знак того, что сеанс окончен. Когда включили верхний свет, миссис Крэндон вышла из кабинки с улыбкой на устах.
Исследователи спустились на первый этаж и обнаружили, что все двери заперты, восковая печать не сорвана, а часы в гостиной остановились ровно в 10:30. Гельсон был потрясен. Но именно он через неделю на следующем сеансе попытался разоблачить миссис Крэндон.
В логове льва
Часами долгими подряд
Она волшебный ткет наряд.
Проклятью сбыться, говорят,
Коль труд прервет она, чтоб взгляд
Склонить на замок Камелот
[43].
Альфред, лорд Теннисон
Пятнадцатого ноября у Мины была назначена встреча с доктором Макдугаллом. Пепельно-серое небо низко нависло над обманчиво безмятежным парком во внутреннем дворике кампуса Гарвардского университета. Доктор Макдугалл занимал в корпусе имени Эмерсона кабинет, некогда принадлежавший Уильяму Джеймсу. Новости были плохими. Доктору Крэндону предложили выбор: либо он сам расскажет жене о результатах гарвардского исследования ее способностей, либо отправит ее к Макдугаллу, чтобы тот обсудил «этот щекотливый вопрос». Когда доктор предпочел второй вариант, Мина не особенно встревожилась. Что бы там ни обнаружил этот психолог, ей нечего было стыдиться ни в этом мире, ни в загробной жизни.
Она была уверена, что разговор пройдет в добросердечной манере. Доктора Макдугалла сложно было назвать любителем светских бесед, но он был безукоризненно вежлив и доброжелательно поприветствовал гостью. Однако затем он заявил, что у него есть кое-какие подозрения относительно ее медиумических способностей. При этом он так сочувственно смотрел на Мину, что ей показалось, будто он ждет от нее какого-то признания. Когда женщина потребовала, чтобы он объяснился, доктор принялся увещевать ее. Заведующий кафедрой психологии в Гарвардском университете во времена войны был майором в Британской армии, и в круг его обязанностей входила психологическая диагностика: он должен был определять, не симулируют ли пациенты нервные расстройства, чтобы уклониться от службы. И сейчас его беспокоило здоровье миссис Крэндон: окружающие подвергли ее чрезмерному давлению, требуя, чтобы она помогала проявляться духам. Макдугалл намекнул, что это давление заставило ее прибегнуть к мошенничеству.
– Я ничего не симулировала! – возмутилась Мина.
Да и как она смогла бы провернуть этот фокус, если во время сеансов пребывала без сознания – «мертва для этого мира, если доктор простит подобный выбор слов». Макдугалл был разочарован таким отсутствием раскаяния. Помрачнев, он повторил, что не считает ее неискренней, ведь все это лишь невинная шутка, которая зашла слишком далеко. Медиум решительно отвергла это предположение. Он ведь сидел рядом с ней на сеансах, он держал ее за руки и за ноги, напомнила она. Как, во имя всего святого, она могла бы смошенничать?
Последовал дальнейший обмен репликами в том же духе, и вскоре Макдугалл перешел от отеческих увещеваний к угрозам. Он заявил, что, если она не признается во лжи, он все расскажет Рою. Мина ответила, что, как бы ни поступил доктор Макдугалл, они с мужем продолжат устраивать спиритические сеансы и общаться с Уолтером. Ошеломленно улыбаясь, она заявила, что дух ее брата столь же реален, как и все психологи, побывавшие на Лайм-стрит. Тогда Макдугалл открыл ящик стола и достал предмет, который считал доказательством обратного.
В руке Мина увидела прочную нитку… и расхохоталась, что немало раздосадовало профессора. Теперь она поняла, что все это просто игра. У доктора Макдугалла, действующего президента как Американского, так и Британского общества психических исследований, не было никакого объяснения ее способностей. Быть может, доктор Макдугалл хотел удушить ее этой ниткой? Она сомневалась, что его наставник, Уильям Джеймс, опустился бы до такого бурлеска.
Тем вечером Крэндоны встретили Малкольма Берда на вокзале Бэк-Бэй. Медиум в сером парчовом костюме разительно отличалась от того, что он ожидал. Женщины, которых редактор до сих пор рассматривал в качестве кандидатов для соревнования «В мире науки» – миссис Бессинет, Стюарт и Томсон, – были немолодыми, крепко сбитыми и малообразованными. Мина же оказалась молодой блондинкой с модной стрижкой боб-каре. Уверенно сидя за рулем автомобиля, она отвезла гостя на Лайм-стрит.
