Тут пришлось повозиться – его слегка перекосило и заклинило привод замка. Но при помощи доброго слова и верной фомки преграду удалось устранить, и я получил доступ в полузатопленный отсек. Корабль лежал с дифферентом на нос, поэтому вода из-за потерявшей герметичность переборки не хлынула, дело кончилось всего лишь хилой струйкой – уровень был как раз по комингс. В трюм забираться я не стал, хватило беглого осмотра. Здесь дела обстояли не столь радужно, как в машинном отделении. В левом борту зияла пробоина с рваными краями – видать, ракета угодила, – а верхние листы обшивки казались попорченными термитами. Пулевые отверстия я считать не стал, но их наверняка больше сотни. Хорошо хоть, что все выше ватерлинии.
Вывод по результатам осмотра напрашивался утешительный: если ликвидировать большую пробоину, то корабль вполне можно снять с мели и дотащить на буксире до Фортальезы. Надо Мигеля обрадовать. Рука сама потянулась к рации, что он там говорил про первый канал? Что за… Белый шум, и все. Вот я балбес! Надо на палубу вылезти. Тут же кругом сплошной металл, экранирует надежно.
Я выбрался из сырого чрева утопленника на ласковое солнце, не забыв прихватить добычу, и снова проверил рацию. Вроде заработала.
– Олег вызывает Мигеля, прием.
– Мигель на проводе, прием.
– Корабль осмотрел, повреждения средней тяжести. Восстановить плавучесть можно. Надо либо пластырь, либо листовое железо и сварочный аппарат. Короче, спецы сами разберутся. Пробоина в трюме одна, с полметра диаметром. Прием.
– Понял тебя. Новость приятная. Прием.
– Вы еще долго по джунглям шататься будете? Прием.
– Вова загорелся, говорит, почти пришли. Увести его на берег не удастся. Так что еще часа два минимум. Прием.
– Ну и ладушки. Я тогда вас на «Тибуроне» подожду, пива попью. Конец связи.
Дела я все переделал, взятые на себя обязательства выполнил – что мне мешает развалиться в шезлонге и воздать должное продукции местных пивоваров? Вот и я думаю, что ничего. Сейчас скину камуфляж, облачусь в шорты и засяду на баке. Жаль, искупаться не получится – на фиг эту лотерею.
Территория под протекторатом Русской Армии,
Дикие острова, Гавиота. 24 год, 18 число 4 месяца, 14:50
Я спрыгнул на палубу «Тибурона», громыхнув добычей и сумкой с набором взломщика, и направился в обход надстройки к люку жилой палубы. Ботинки глухо стучали по настилу, но тишина вокруг стояла такая, что эти негромкие в общем-то звуки разносились по всему судну, отражаясь от надстройки и борта сторожевика. И в этот момент мне почему-то стало жутко. На миг показалось, что корабль брошен – этакий безлюдный призрак, населенный лишь тенями в темных закоулках. По обшивке шлепала мелкая волна, дул теплый ветерок, совершенно не защищавший от жары, и я почувствовал, как по спине моей побежала капля пота – вдоль всего позвоночника, от шеи до поясницы. Черт, страшно-то как! С детства не испытывал такого иррационального ужаса перед неизвестностью. Казалось бы, чего бояться? Я на корабле в двух сотнях метров от берега, по местному морю не взбредет в голову пробираться вплавь даже самому безбашенному диверсанту, а чудовищ, способных забраться на борт, тут не водится. Но вот кажется, что сейчас из-за угла выпрыгнет что-то страшное, и все тут.
– Капитан! – позвал я, чтобы нарушить неестественную тишину. – Шкипер! Вы где?..
Я сейчас почему-то чувствовал себя героем третьесортного триллера – смотрел когда-то давно такое кино. Там тоже на яхте дело было. Подобрала парочка в открытом море на свою голову полумертвого мужика в спасательном жилете. А чем дело кончилось, не помню. Потому и жутко.
Некстати пронзила мысль: вот кинется какое-нибудь чудище из-за угла, а у меня руки заняты. Я незамедлительно опустил поклажу на палубу и едва успел среагировать на движение, уловленное периферийным зрением.
Разогнулся, разворачиваясь навстречу неведомой опасности, инстинктивно выбросил левую руку в блоке, и тут тело прострелило адреналиновым выплеском. Время замедлилось, дав возможность рассмотреть застопоренную моим предплечьем руку капитана Гонзалеса с зажатой в ней дубиной, его раззявленный в яростном крике рот… Скорость вернулась, и я на рефлексах вбил основание правой ладони шкиперу в нос, превратив его (нос, а не шкипера) в лепешку, и от души пнул в живот, отбросив противника толчковым маэ-гери. Тот отлетел назад, но не упал и даже дубину из руки не выпустил. Лишь встряхнулся, как бойцовый пес, оросив палубу кровью, и вновь бросился в атаку.
И тут мне удалось то, что никогда не прокатывало на тренировках: тело дернулось, вытягивая за собой правое бедро, нога взвилась в воздух, и носок тяжелого ботинка обрушился на челюсть вероломного капитана. Инерцией меня развернуло на триста шестьдесят градусов, так что я вновь оказался в левосторонней стойке, готовый к немедленному продолжению боя. А вот противник получил свое: тяжко рухнул на палубу и застыл без движения. Хороший вышел удар, с проносом, не очень точный – по идее, я должен был приложиться подъемом стопы по боковой части головы, – но сильный. Почти классический кикбоксерский хай-кик.
Постоял минуту, успокаивая дыхание. Произошедшее не укладывалось в голове. Хоть я и был подсознательно готов к какой-нибудь гадости со стороны капитана, но до последнего не верил в возможность нападения. Ан нет, решился-таки. Повезло мне, что среагировать успел. Если б он меня по башке дубиной приложил, мало бы не показалось. Кстати, чем он меня отоварить хотел? Ага, классика – кусок трубы-дюймовки, обтянутый резиновым шлангом. Убить бы не убил, а вот сотрясение мозга обеспечил. Блин, до сих пор колотит. Интересно, а почему я про пистолет даже не вспомнил?
Однако расслабляться некогда. Я заставил себя заволочь капитана в рубку и кое-как привязал его к креслу найденной тут же веревкой. Руки опутал отдельно и со всем возможным тщанием – ну его на фиг, не хочу больше драться. Лучше побеседуем. Поговорим по душам, ага. Я для этого даже инструмент заготовил – капитанову дубинку. Будет запираться, переломаю пальцы. Только сначала надо с горе-кладоискателями связаться, предупредить.
– Мигель, ответь Олегу, прием! – Против ожидания, рация молчала. – Вова, ответь Олегу! Прием! Вы там заснули оба?!
А в ответ тишина. Что-то мне поплохело резко. Как бы чего не вышло… Придется все-таки с капитаном побеседовать. Только в чувство его привести осталось.
С поставленной задачей справился легко – в аптечке на стене рубки нашелся нашатырный спирт, и первой же понюшки капитану хватило, чтобы прийти в себя. Видать, хорошо нюхнул – лицо исказилось гримасой отвращения, а глаза чуть не вылезли из орбит. Однако Гонзалес быстро овладел собой. Откинувшись на спинку кресла, он смерил меня ненавидящим взглядом, но ничего не сказал, нарушая тишину только лишь хриплым дыханием. Гордый, флибустьер доморощенный. А вот меня поговорить прямо-таки разобрало. Продемонстрировав капитану трофейную дубинку, я приступил к допросу.
– Сеньор Гонзалес, ну как же так, – пожурил я пленного. – Мы к вам со всей душой, можно сказать. Наняли, заплатили, на судне не безобразничали. А вы мне решили по голове тяжелым тупым предметом! Почему?! Честно признаться, я в шоке.
