Спустя час основы макияжа были освоены.
– Что дальше? – поинтересовалась Наташа.
– А теперь будем учиться плести французскую косу, – стилист тяжело вздохнул. – Это единственный вариант. Коту, сидящему у вас на руках, распущенные волосы будут лезть в лицо, к тому же, как я понимаю, у нас есть некоторые проблемы с мытьём головы… – Наташа опять покраснела. – А учительский узел на затылке – слишком строгая причёска для спутника кандидата в депутаты; может напугать избирателей.
На мастер-класс по плетению косы ушло ещё полчаса. Потом примерили несколько принесённых стилистом костюмов. Все до единого были маловаты.
– Похоже, Пётр Аркадьевич чересчур лестного мнения о вас, – выговорил стилист, пытаясь застегнуть боковую молнию на очередном тесном платье. – Ну вот, застряла! Я ведь спрашивал у вашего бывшего мужа: какой у неё размер? Он предположил, что сорок восьмой. Но тут никак не меньше пятьдесят второго!
– Ну вот, опять «бывший»! Да почему все думают, что мы уже развелись? – возмутилась Наташа, от злости так дёргая «язычок», что молния моментально застегнулась, немного прищемив кожу под мышкой. – Может, мы ещё помиримся! – сказала она через несколько мгновений своему отражению, крутясь перед зеркалом в прихожей. Выглядела она объективно хорошо: строгое, болотного цвета платье из плотной ткани (с рукавами три четверти, длина чуть ниже колена, вырез под горло), неброский макияж, пышная тёмная коса. – Сейчас вот муж увидит меня, преображённую, и влюбится заново!
В гостиной, куда радостно впорхнула Наташа, муж влюблёнными глазами смотрел на Каролину. Заместительница креативного директора сидела на Наташином диване и держала на руках Наташиного же вялого кота, наряженного в красную «бабочку». Чёрный пиджачок Каролины покрылся толстым слоем серой шерсти и стал похож на крестьянский зипун, спасающий от самых лютых морозов.
Бородатый лесник-фотограф исполнял некий ритуальный танец с громадным объективом, приближаясь к дивану, затем отдаляясь от него, затем снова приближаясь и регулярно мигая вспышкой. Петя руководил процессом.
– Каролина, представьте на секундочку, что вы – моя жена…
– С удовольствием, Пётр Аркадьевич!
– И вы держите на руках котика, вот так! Лёня, щёлкай!
Фотоаппарат-телескоп пискнул. Кот моргнул.
– Прижимайте его к себе, больше страсти, Каролина! В вас же течёт немецкая кровь! Ого, вот так! Йа-йа! Фантастиш! Лёня, работай!
Писк. Кот моргнул.
– Петя!
– Наташа?
Петя обернулся. Вид у него был смущённый.
– Ты уже готова к фотосессии? – он скользнул взглядом по платью. – Так, забирай Ваучера, мы как раз репетировали ваши совместные с ним кадры, садись на место Каролины. Одиночные снимки кота уже готовы. Лёня, приступай!
Женщины, стараясь не смотреть друг на друга, поменялись местами. Наташа уселась на диван, взяла кота на руки.
– Присаживайтесь, – вежливо указала она Каролине на кресло-мешок.
Каролина посмотрела на бесформенную мягкую кучу, приподняла одну бровь, ровным голосом сказала «нет-нет, благодарю» и картинно прислонилась к стене – подошва белой туфельки упёрлась в полосатые обои, рука с французским маникюром легла на тонкую талию.
Наташа спрятала свои обгрызенные культяпки поглубже в мягкую кошачью шерсть.
– Наталья, держи Ваучера покрепче, – буднично распорядился муж. – Лёня, работаем.
Телескоп пискнул. Наташа с котом моргнули.
Каролина взяла с журнального столика семейную фотографию и стала её внимательно изучать. Снимок был сделан года два назад в Турции, на чудесной экскурсии по Эгейскому морю – супруги тогда впервые вывезли Надю за границу. Купались, смеялись, ныряли, щурились на солнце, заказывали стейки в прибрежных кафешках, катались на водных ватрушках и стреляли друг в друга из водяных пистолетов.
В этот момент до Наташи дошло: таких совместных фоток больше не будет. Будут только никому не нужные профессиональные снимки с котом.
– Наташа, не дергайся! – недовольно воскликнул Петя. – В тебя что, молния попала? Ты не на электрическом стуле. Лёня вон расстроился, ты ему снимок испортила.
Лёня что-то пробурчал себе в бороду. Каролина поставила семейное фото на место и принялась вертеть в руках уральскую малахитовую шкатулку, в которую Петя обычно складывал деньги на хозяйство. Наташа осознала: а ведь волшебная шкатулка тоже вскоре иссякнет.
Фотоаппарат пищал всё чаще, словно кардиомонитор, подключённый к пульсу тяжёлого пациента.
Наташа, не обращая внимания на кружащего вокруг неё Лёню, поднялась с дивана. Измученный Ваучер стянул-таки лапой красную «бабочку» с шеи и поплёлся на кухню.
– Наташа, что происходит? Мы же еще не закончили! Лёня, мы закончили?
Лёня покачал ладонью в горизонтальной плоскости, как бы давая понять, что нет предела совершенству, но в целом сойдёт и так.
– Петь, можно с тобой поговорить? – Наташа ухватила мужа за руку.
Петя высвободил запястье и неохотно согласился:
– Ну ладно, только быстро. Каролина, Лёня, берите Ромарио, встретимся с вами в офисе через час. Каролина, начинайте обдумывать слоганы!
– Конечно, Пётр Аркадьевич! На секундочку только зайду в ванную пиджак почистить.
– А… – только и успела сказать ей вслед Наташа. И уже через несколько секунд Каролина выскочила из ванной с перекошенным лицом.
– Пожалуй, лучше в офисе почищу! – и с убийственной вежливостью: – До свидания, Наталья, приятно было познакомиться. Ромарио, Лёня, за мной!
Каролина бросилась вниз по лестнице с хорошей спринтерской скоростью. Шпильки стучали по бетонным ступенькам, как град по жестяной крыше. Стилист Ромарио, которого при рождении наверняка нарекли простым именем Рома, с любопытством заглянул в приоткрытую дверь ванной.
– Бо-о-о-женьки! – тут нужно было что-то повесомее манерного закатывания глаз. Поэтому он их максимально вытаращил. И, не прощаясь, удалился вслед за невозмутимым, как мамонт, Лёней.
– Да что ж там такое-то? Умер у тебя в ванной кто-то, что ли?
Петя решительно открыл дверь ванной настежь.
Запах там, и правда, был такой, словно кто-то скончался. Причём давно. Рыбий хвост, гордо возлежащий на вершине разнообразного тряпья, перемешанного с откровенным мусором, в тёплом замкнутом помещении раскрыл свой аромат в полную силу.
– Господи, зачем ты всё сюда сложила? У тебя совсем с головой непорядок? – Петино лицо выражало смятение и тревогу. Наташу охватил непомерный стыд. Таких сильных эмоций она давно не испытывала. Стыд разъедал душу, как рыбный запах – глаза.
Наташа вдруг взглянула на себя со стороны и ужаснулась. Этот рыбий хвост на куче всякой дряни стал кульминацией её бездарного образа жизни. Голова закружилась – то ли от тяжёлого смрада, то ли от разочарования в себе.
