– Ну это же додуматься надо было! – едва смогла выговорить между двумя приступами смеха Варя. – Аким Перфильич, вы-то ведь знали?
– И предположить не мог… – Нерестов тоже с трудом мог говорить. – Ну, Сметов, ну, голова… Цыган, говорит, надо пригласить непременно, успех концерта тогда обеспечен! А какие же цыгане согласятся бесплатно?.. Это ведь он всё ради вас, Варенька, – неожиданно добавил художник с грустной улыбкой, кивая на Андрея, который под хохот зрителей стаскивал синее платье – как брюки, через ноги. Варя залилась румянцем, нахмурилась, хотела было что-то возразить. Но в это время из прихожей примчался Чепурин:
– Варвара Трофимовна… Господин Нерестов… Там, кажись, княгиня обещанная подъехала! Встречать надобно!
– Ну, Варенька… – коротко вздохнув, Нерестов предложил Варе руку. Побледневшая девушка опёрлась на неё и твёрдой походкой хозяйки пошла вместе с художником в прихожую. А там в распахнутые двери уже входила запорошённая снегом молодая женщина в длинной, крытой бархатом шубе. Вместе с ней зашли две совсем молоденькие барышни и господин лет тридцати пяти в пальто с бобровым воротником. Замыкал шествие юноша в форме гимназиста последнего класса.
– Добрый вечер, господа! Мы на выставку картин госпожи…
Княгиня не договорила. Потому что одна из девушек, брюнетка с живыми и ясными чёрными глазами, вдруг уронила на пол муфту и, всплеснув руками, закричала на всю квартиру – звонко и радостно:
– Боже мой! Варя! Варенька! Вот ты где, оказывается!!!
– Барышня, господи! Анна Станиславовна! Аннет! – вскричала и Варя, бросаясь навстречу гостье. – Вера Николаевна, барыня, и вы! И Николай Станиславович! Да выросли-то как, не признать!
Они с барышней крепко обнялись, расцеловались, тут же и расплакались. Затем Варя перешла в объятия княгини, потом её снова перехватила Аннет.
– А я так и думала! Так и знала! – весело говорила Вера Тоневицкая, отнимая у падчерицы Варю. – Как только Марья Спиридоновна мне сказала о художнице Варваре Зосимовой, я сразу и поняла: это наша Варенька из Бобовин!
– Знали! И мне ничего не сказали! – упрекнула Аннет, прижимаясь розовой с мороза щекой к рыжим Вариным кудрям. – Как не совестно, право, маменька!
– А если бы это не она оказалась? Вы бы только расстроились напрасно… Какая же чудесная встреча! Воистину, лишь гора с горой не сходится! Что же вы с батюшкой тогда так скрылись внезапно – и ни письма, ни записки? Мы не знали, что и думать! Как здоровье Трофима Игнатьича?
– Помер тятенька, – коротко вздохнув, сказала Варя. – Сороковины неделю назад отмечали.
– Вот как? И вы уже веселитесь и принимаете гостей? – послышался из-за спины графини резкий голос. – Какой моветон, господин Казарин, вы не находите? Ничем не исправить этого простонародья, никаких чувств…
– Замолчите, Александрин, – чуть слышно сказала княгиня Вера. Лицо её побледнело от гнева. Высокая бледная барышня, закутанная в лисью шубу, брезгливо поджала губы и отвернулась к господину в бобровом пальто, ища сочувствия. Тот, подумав, покивал. Его одутловатая физиономия с куриным, срезанным подбородком приняла такое же высокомерное выражение. Однако княгиня не заметила этого.
– Примите мои соболезнования, Варенька, – со вздохом сказала она. – Трофим Игнатьевич был очень достойным и талантливым человеком. Жаль, что судьба его так не берегла. И знаете… Вы ведь должны были сразу после его смерти написать мне! Вы ведь остались совсем одна, без близких и родных. Я могла бы…
– Я не посмела вас беспокоить, Вера Николаевна, – тихо, но с достоинством ответила Варя. – И напрасно вы говорите, будто я одна. Посмотрите, сколько людей мне помогают! Вы не представляете, как все старались эту выставку устроить!
– Ну, так покажите же нам ваши произведения, Варенька! Мы ведь затем и прибыли! – с улыбкой попросила княгиня.
Андрей Сметов, торопливо стирая с лица следы жжёной пробки, предложил было руку смеющейся Аннет, но та отказалась и пошла рядом с Варей. Следом тронулись Александрин с Казариным, о чём-то тихо и возмущённо переговариваясь по-французски. По сторонам они не смотрели. Николай Тоневицкий с улыбкой пошёл рядом с Анной, не знавшей, куда деться от смущения. К княгине Вере подошёл раздувающийся от солидности купец Емельянов.
– Позвольте, княгиня, отрекомендоваться: второй гильдии купец Емельянов Силантий Дормидонтов. Пашеничка, ржица и жито, партиями торгуем, так что ежели надобность какая будет…
– Я очень рада нашему знакомству, Силантий Дормидонтович, – просто ответила княгиня и, опёршись о неловко предложенную руку купца, пошла с ним в залу.
Обе купеческие дочки восторженно ахнули, дивясь папашиному благородному обхождению. Улыбнулась и супруга.
Княгиня Вера добрые полчаса рассматривала картины Вари. Молча переходила от одной к другой, подолгу всматривалась в полотна, иногда улыбалась или хмурилась. Варя внимательно следила за ней взглядом, то и дело порывалась подойти, но её неотступно тормошила Аннет:
– Варенька, какое же это счастье, что мы встретились! Неисповедимы пути Господни, воистину! Теперь мы часто будем видеться. Мы в Москве на весь сезон, кузина, кажется, собралась замуж, и вот… Если, конечно, всё сложится удачно… – Аннет покосилась на стоящую у окна Александрин, которая отказалась осматривать картины и увлечённо слушала Казарина. Тот, мелко хихикая и тряся подбородком, что-то вполголоса рассказывал ей. – А ты в самом деле могла бы написать нам! Бог тебе судья, а я-то ведь думала, что мы подруги! Мало того, что вы с отцом сбежали внезапно из Бобовин – так ещё и не написали ни строчки, не предупредили нас!
– Но я же писала, право! – изумлённо возразила Варя. – Написала прямо вам, барышня, и…
– Сколько раз я просила говорить мне «ты»!
– Извините, не привыкла я… Писала я вам, Анна Станиславовна…
– Аннет!!!
– Да господи ж!.. Дайте сказать-то! – всплеснула руками Варя. – Говорю – писала я вам! Прямо перед дорогой! И не только вам, а… – она запнулась, разом залившись краской до корней волос. Аннет понимающе улыбнулась, слегка сжала локоть художницы:
– И Серёже тоже, верно?
– Ох… – Варя покачала головой. Помолчав, пожала плечами. – Правда, не решилась сама письмо отнести. Вы бы ещё расспрашивать взялись…
– Ещё бы! Разумеется, взялась бы! И я, и маменька!
– Ну вот, сами видите… А у нас с тятей такие обстоятельства сложились, что срочно ехать надо было… И я… Решилась вам написать и письмо с Гапкой передала… да, видать, не добралось оно до вас. И после ещё прямо из Москвы присылала…
– Да как же такое может быть?.. – недоверчиво сдвинула брови Аннет.
Но в это время её негромко окликнула княгиня.
– Аннет, подойдите… Взгляните!
На стене у окна, освещённые свечами, висели два портрета. С них смотрели девичьи лица, и, взглянув на одно из них, Аннет восхищённо ахнула:
