– Во сколько же обошлось снять под выставку такую огромную квартиру? – изумилась княгиня Вера. Николай при этом многозначительно посмотрел через комнату на старшего брата. Но Сергей не поднял головы и не заметил этого взгляда.
– Коли бы снимали, так, верно, никаких наших денег не хватило б, – засмеявшись, признал Андрей. – Это благодетель наш, Силантий Дормидонтыч, на вечер квартиру свою нам оставил – с тем, однако, чтобы в ней после ещё жить можно было. Да вы же с ним вчера сами познакомились! Ещё и вальс танцевали!
Аннет, запрокинув голову и тряся кудряшками, расхохоталась на всю гостиную при одном воспоминании об этом вальсе. Засмеялись и остальные.
– Надо сказать, что выставка удалась! Всё продали, да и с барышом каким! Квартиру, конечно, их степенству испачкали преизрядно, но там с утра Варвара Трофимовна с подругами полы и стены скоблят… Можно надеяться, что в прежний вид всё удастся привести.
О Варе и её отце говорили ещё долго – и о том, что пора бы и честь знать, Андрей спохватился только к полуночи. Провожать гостя в прихожую высыпало всё семейство Тоневицких за исключением Александрин – об отсутствии которой, впрочем, никто и не жалел.
– Право, оставались бы ночевать, Андрей Петрович! – уговаривала княгиня Вера. – На дворе холод и ночь, а вам добираться на Полянку совсем неблизко! А комната свободная найдётся. У покойной маменьки всегда гости подолгу жили…
– Не могу так злоупотребить вашим расположением, княгиня, – твёрдо говорил Андрей, влезая в потрёпанное суконное пальто с вылезшим воротником. – Я обещал у вас бывать и слово сдержу… Но остаться ночевать в первый же день – это крайний моветон! До такого ещё не докатились! Моё почтение, Анна Станиславовна… Николай Станиславович…
– Я, пожалуй, провожу вас немного, господин Сметов, – вдруг сказал Сергей, решительно дёргая с вешалки свою шинель. – Хотелось бы напомнить, что визит ваш был адресован прежде всего мне.
В прихожей воцарилась неловкая тишина.
– А ведь и в самом деле, – изумлённо выговорила княгиня Вера. – Вы ведь пришли к Серёже… А я, услышав про ваше знакомство с братом, вцепилась в вас как репей! Извините меня, пожалуйста, Андрей Петрович. Если вы желаете поговорить с сыном, вы можете вернуться в кабинет отца или в библиотеку…
– Не стоит, – отказался Андрей. – Разговор наш будет короток, и обременять вас своим гостеванием я более не стану. Благодарю, Сергей Станиславович, что вы решили меня проводить… Идёмте же!
На дворе стояла синяя, звенящая от мороза ночь. За забором недвижным привидением застыла седая от инея липа. Над маковкой церкви взошёл тонкий молодой месяц, и снежные сугробы мягко искрились в его сиянии. Кое-где ещё горели окна. По перекладине калитки, роняя вниз мягкие комья снега, прыгала озябшая ворона. Лохматый пёс, услышав скрип снега под шагами Сметова и Тоневицкого, выбрался из будки, лениво гавкнул и залез обратно. Ворона, снявшись с калитки, бесшумно полетела над пустым переулком, похожая на призрачную сову.
По переулку молодые люди шли молча. Оказавшись на залитой лунным светом Тверской, Сергей сквозь зубы спросил:
– О чём же вы желали говорить со мной, сударь?
– Да, собственно, уже и ни о чём, – не сразу ответил Андрей. – Надо думать, вы и сами поняли, что эта бабья истерика, которую вы учинили утром в чужой квартире…
– Что я учинил?! – вскинулся Тоневицкий. – Выбирайте слова, любезнейший!
– Так ведь других слов для этого не подобрать! – на губах Сметова уже была привычная ехидная улыбка. – К сожалению, Варвара Трофимовна приняла ваши вопли близко к сердцу… А мне небезразличен её покой.
– Что из того, что вы рассказывали нынче маменьке, можно считать правдой? – с напускным пренебрежением поинтересовался Сергей.
– Да всё можно считать, – скучным голосом отозвался Сметов. – Я врать не привык. И напрасно вы пытаетесь меня оскорбить. Я мог бы, между прочим, и на поединок вас вызвать за оскорбление моего дворянского достоинства… Но, честно сказать, никогда не любил заниматься пустяками.
– Неужто умеете стрелять? – саркастически осведомился Тоневицкий.
– Ну… – пожал плечами Андрей. – Уток в своё время неплохо бил на папенькином болоте. Надо думать, и из этой вашей пукалки лепаржевой как-нибудь выпалю. Но, повторяю, тратить на это время мне жаль. И потом – вдруг, не дай бог, попаду? Я же после этого навек утрачу расположение княгини!
– Скорее всего, попаду-то я! – съязвил Сергей.
– Тем более, зачем мне это надобно? – хмыкнул студент. – Хорошо, если насмерть, а ну как раните и в больничку отправите? Загибайся там… Нет уж, благодарю покорно!
– Трусите, стало быть?
– Князь, я в холерные бараки входить не боялся, – с усмешкой отозвался Сметов. – А уж перед пистолетиком-то вашим постоять… Тоже мне, пугало нашли!
Тоневицкий не нашёлся с ответом.
– И насчёт той квартиры на Полянке – тоже правда? – помолчав, спросил он.
– Ну, уж это вам кто угодно подтвердит. Хотите – справьтесь у хозяина. Он обычно за полночь сидит в магазине за счётами, так что мы сейчас ещё можем его застать. Дворника Пахома, опять же, можно разбудить… Хотя, скотина, пьян наверняка!
– Не вам его судить, – мрачно заявил Тоневицкий. – Вы и сами были вчера не лучше этого вашего Пахома… Судя по тому, что я с утра лицезрел.
– Есть такой грех. – Андрей с сердцем пнул смёрзшийся комок навоза, и тот полетел вдоль по улице, подскакивая на ухабах. – Вы ведь из-за этого и взяли себе в голову, что Варя… Варвара Трофимовна… Действительно, мы с Петькой, как последние свиньи, заснули вчера спьяну в чужой квартире – и утром в самый неподходящий миг себя явили! И вы немедленно решили, что Варвара Трофимовна содержит не менее чем притон! Что ж… Хотите, зайдём сейчас в церковь, и я забожусь вам на образе, что ни я к Варваре Трофимовне, ни она ко мне не имеем никакого отношения? Вы совершенно напрасно оскорбили порядочную девушку, князь. Впрочем, каждый судит по себе.
– Но что же, по-вашему, я должен был думать?! – взорвался Сергей. – Я не видел Варю почти три года! Они с отцом сбежали из Бобовин внезапно, в два дня, никто не знал почему! Даже землю и дом продавали какие-то родственники! И – ни одного письма всё это время, хотя, видит бог, я ждал днём и ночью!
– В самом деле? – невинно переспросил Сметов. – И, узнав, что ваша семья отправляется на выставку молодой художницы и, возможно, эта художница и есть ваша утраченная любовь…
– Сударь, оставьте этот тон!!!
– …нипочём не соглашаетесь идти вместе с ними!
– У меня были другие важные дела в этот вечер!
– Разуме-ет-ся! – саркастически протянул Андрей. – И наутро вы несётесь сломя голову по известному адресу, видите свет очей своих с грязной тряпкой в руках – первый признак камелии и содержанки, безусловно! – и вываливаете на неё всё, чем мучилась ваша душа целых три года!
