– Значит, они сели в самолет?
– Они купили билеты не на ближайший рейс. Они выбрали другой из-за того, что у нее есть золотая карта. Хэкетт опередил их на тридцать четыре минуты. Я же говорил, что мы все исправим.
– В Чикаго?
– Без дополнительной платы. Это был не наш «Феррари», но на кону наша репутация.
– Не дайте им возможности поговорить с Маккенном.
– Конечно. Мы и сами все понимаем.
* * *
Полет получился долгим. Не от одного побережья к другому, но почти через весь континент. Большой кусок, если не весь. Чан на дюйм опустила свое кресло и полностью вытянула ноги, так, что ее закрытые туфли оказались под передним сиденьем. Она погрузилась в размышления – Ричер уже видел похожее состояние, когда Мишель сидела за рулем маленького зеленого «Форда» и они ехали по длинному пустому шоссе в Оклахома-Сити. Иногда на ее лице появлялась быстрая улыбка или гримаса, говорившая о позитивных или негативных мыслях, сильных и слабых сторонах или результатах – удачных и не очень. Сейчас, когда у нее не было нужды следить за дорогой, ее глаза постоянно менялись – она то щурилась, то широко раскрывала их.
Ричер старался не думать. Он пытался уловить ускользающее воспоминание, прятавшееся в сумраке между сознанием и подсознанием, старался смотреть в другую сторону, не думать о ней, отвлечься.
– Когда мы туда доберемся, библиотека будет закрыта, – сказал Джек.
– Мы пойдем утром. А ночь проведем в отеле.
– Нужно выбрать хороший. Лучший в городе, и отправить счет в газету. Большой номер. С обслуживанием. Они будут счастливы его оплатить. Потому что мы на пороге больших открытий. Я чувствую это.
– Что ты имеешь в виду?
– Даже не знаю. Я не могу вспомнить одну деталь, но знаю, что это очень важно.
– Но как, если ты не помнишь?
– Предчувствие.
– Однако счет из лучшего отеля в городе будет сначала списан с моей кредитки. Я пойду на финансовый риск.
– Они с радостью заплатят, – повторил Ричер.
– «Фор сизонс» или «Пенинсьюла»
[11]?
– Любой из них.
– Я позвоню из аэропорта и выберу тот, что дешевле.
Ричер промолчал.
– Как ты считаешь, насколько важна та деталь, которую ты не можешь вспомнить, но знаешь, что она имеет большое значение?
– Полагаю, она даст представление о том, с чем нам предстоит иметь дело.
– Например?
– Я не знаю. Это как если б я пытался сравнить две одинаковые вещи. Только неизвестно, какие именно. Слова, факты или места.
– Не места. Лос-Анджелес не похож на Материнский Приют. У них нет ничего общего.
– Хорошо.
– Чикаго тоже. Если не считать того, что туда приезжают фермеры, чтобы сделать то, что положено фермерам делать в Чикаго. Это оно?
– Нет.
– Тебе нужно поспешить. Мы скоро будем на месте.
Ричер рассеянно кивнул. Мы скоро будем на месте. Он представил, как они выходят из самолета. Джек любил продумывать свои действия и оценивать ситуации заранее. Даже такой простой процесс, как посадка самолета. Это было на уровне инстинктов. Самолет подъедет к зданию аэропорта, погаснет надпись «Пристегнуть ремни», люди начнут вставать и вытаскивать вещи из ящиков над головой и из-под сидений, после чего выстроятся в очередь вдоль прохода и по одному медленно двинутся вперед, к трапу. Дальше будет настоящая гонка по длинным широким коридорам, мимо сверкающих дорогих магазинов и кафе с ламинированными столиками и одинокими клиентами.
И тут он вспомнил.
– Не слова, не факты и не места, – сказал Ричер.
– А что? – спросила она.
– Лица, – ответил он. – Ты помнишь «Линкольн» на четыреста пятом шоссе?
– По четыреста пятому шоссе ехал миллион «Линкольнов».
– Один из них оказался рядом с нами, на секунду притормозил, и в него практически сразу врезался красный купе.
– А, ты об этом…
– Стекло опустилось, и я успел увидеть сидевшего внутри человека.
– Насколько хорошо ты его разглядел?
– Частично, потому что все произошло очень быстро.
– Но?..
– Мы видели его раньше.
– Где?
– В кафе, в Инглвуде. Где все было коричневым. Сегодня утром. Там, где мы в первый раз встретились с Уэствудом. Этот тип там сидел и читал газету, положив локти на стол.
Теперь промолчала Чан.
– Это точно был он, – сказал Ричер.
– Меня учили думать, как адвокаты защиты.
– Что бы ты сейчас ни сказала, передняя часть моего мозга согласна с тобой на сто процентов. У меня была всего доля секунды, машины двигались со скоростью сорок миль в час, показания свидетеля недостоверны – в самом лучшем случае.
– Но?..
– Задняя часть моего мозга знает, что это был тот же парень.
– Но как?
– Что-то резко изменилось.
– И ты обращаешь внимание на подобные вещи?
– Да, и самым серьезным образом. В течение семи миллионов лет мы были дикими животными. И получили множество уроков. Нам нужно быть очень осторожными, чтобы их не утратить.
– И что же ты уловил?
– Одна часть моего мозга подсказала мне, что нужно приготовиться к схватке. Она знала, что предстоит нечто плохое.
– А другая?
– Она постоянно пытается сделать выводы. Как правило, все или ничего. Либо я ошибся, либо тот парень следил за нами с самого начала. Значит, он слушает твои разговоры по сотовому телефону, и ему известно практически все. Таким образом, нам нужно позвонить в «Фор сизонс» или «Пенинсьюлу» из телефона-автомата. Так мы получим фору, которая нам просто необходима, потому что наш противник начал форсировать события. Он следует за нами. Во время завтрака в кафе он лишь наблюдал. Возможно, подслушивал, читал по губам. А теперь он пытается нас убить.
– Опустив стекло?
– Он посмотрел на меня. На долю секунды мне показалось, что он хотел что-то сказать. На самом деле он полностью сосредоточился на мне. Он готовился. И ничего не собирался говорить. Просто нашел цель. Вот что происходило. Логика подсказывает, что у него был обрез. Для выстрела «машина – машина», как ракета «воздух – воздух». Два выстрела, чтобы наверняка с нами покончить, после чего возникнет паника, автомобили начнут сталкиваться, а он скроется по более быстрой полосе. И через мгновение станет пассажиром одного из миллионов «Линкольнов» на автостраде, как ты и сказала.
