Потом шипение и рев в ушах Ричера стали стихать, и люди постепенно начали двигаться. Чан подошла к Эмили, Эван помог встать жене, потом заглянул в гостиную, тут же повернулся обратно и начал подталкивать всех в сторону спальни.
– Мы не можем туда входить, – снова и снова повторял он, энергично качая головой.
И не из-за собственного дискомфорта – Эван был врачом, но хотел избавить свою семью от ужасного зрелища. Впрочем, все они бывали в магазине мясника и пережили похожий опыт. Однако трое мертвых парней – это слишком много мертвого мяса. Или Эван беспокоился о том, чтобы никто ничего не трогал на месте преступления. Он слишком много смотрел телевизор.
Семья Лейров устроилась на кровати; казалось, они стали меньше, если не считать глаз. Все тяжело дышали и старались взять себя в руки. Ричер вытер большой «Кольт Питон» и положил его на тумбочку со стороны Эвана Лейра.
– Нам нужно позвонить в полицию. Мы несем юридическую ответственность.
– Да, сэр, я бы посоветовала вам поступить именно так. Вам нужно сыграть на опережение.
– Питер мертв, верно? – спросила сестра Маккенна.
Они не стали отвечать.
– Они его прикончили, а потом пришли за мной. Они думают, я знаю то, что было известно ему. Все так думают. И вы.
– У нас нет доказательств, и мы не видели тела Питера. Мы не имеем права ничего вам говорить. К тому же сначала нужно сообщить Майклу.
– Думаю, он также мертв.
– У нас нет такой информации.
Некоторое время все молчали.
– Что нам теперь делать? – наконец спросил Эван.
– С чем? – сказал Ричер.
– В нашем доме трупы.
– За ними наверняка тянется хвост преступлений. Поэтому полиция скажет, что это была оправданная защита. Вторжение в частный дом, пистолеты с глушителями, угроза сексуального насилия. Мы не отправимся за это в тюрьму. Нас даже по голове погладят. Вот только я не люблю подобные вещи. Буду счастлив, если про меня вообще упоминать не будут. Словно нас здесь не было. Все заслуги вы можете приписать себе. Поиграйте с пистолетом, пусть на нем снова появятся ваши отпечатки. Они выпишут вам бесплатное членство в загородном клубе на год. У вас появятся новые пациенты. Доктор-забияка.
– Вы серьезно?
– Мне безразлично, как все закончится. Меня они никогда не найдут. Но я бы хотел получить некоторую фору. Нам с госпожой Чан нужно еще многое сделать. И мы будем вам очень признательны, если вы посидите тихо с полчасика и только после этого наберете «девять-один-один». И расскажете ту историю, которая вам нравится больше. Объясните, что вы находились в шоке. Отсюда задержка.
– Полчаса, – сказал Эван.
– Шок может столько продолжаться.
– Хорошо.
– Но вам следует сказать полиции, что у них было всего два пистолета.
– Почему?
– Потому что один я собираюсь взять с собой. А некоторые полицейские умеют считать до трех.
– Ладно, тридцать минут. Два пистолета. Если у меня получится. Я не очень умею разговаривать с людьми в форме.
Ричер повернулся к Эмили:
– Мисс, я глубоко сожалею, что ваша замечательная неделя испорчена.
– Я должна вас поблагодарить, – сказала Эмили.
– Пустяки.
Он направился к выходу вслед за Чан, которая остановилась, чтобы обнять сестру Маккенна.
– Сочувствую, вы понесли тяжелую потерю, – сказала Мишель, в ответ на ее немой вопрос.
Они закрыли за собой дверь и прошли по коридору мимо фотографий в рамках, в гостиную. Сначала они увидели парня с первой базы, но тот лежал в неудобной позе. Глушитель погрузился в лужу крови, вытекшей из его расколотой головы, а у глушителей внутри имеется специальная набивка, или очень тонкие внутренние перегородки, что делало его дальнейшее использование невозможным, поэтому они пошли дальше. Громила с третьей базы лежал в стороне, поэтому Чан склонилась над бандитом со второй базы, который вел разговор, и подняла его пистолет – хотя и была «белым воротничком».
И застыла на месте.
– Ричер, он еще дышит, – прошептала она.
Глава
42
Ричер присел на корочки возле парня со второй базы. Чан встала рядом на колени. Он был без сознания и лежал на спине, разбросав руки и ноги в стороны. Возможно, находился в глубоком шоке или коме. Или все вместе. Его шея была в жутком виде. Половина отсутствовала. От него пахло грязной одеждой, по́том и железным запахом крови. И еще смертью.
Однако Ричер уловил слабое дыхание и нащупал нитевидный пульс.
– Как такое вообще возможно? – прошептал он. – Из него вырвало кусок плоти величиной с бифштекс.
– Очевидно, этот кусок оказался не жизненно важным, – прошептала в ответ Чан.
– Что будем сделать?
– Не знаю. Мы не можем вызывать «Скорую помощь». Они приведут с собой полицейских. Они всегда так поступают, когда имеют дело с жертвами огнестрельных ранений. И мы не получим временно́й форы. С другой стороны, парень выглядит паршиво. Ему необходим хирург-травматолог – и как можно скорее.
– Эван – врач.
– Но какой? Он бросит на него один взгляд и позвонит в «Скорую помощь». Сразу. А потом будет вынужден вызвать полицейских. Сразу. Он и так сильно сомневается относительно задержки в тридцать минут.
– Мы можем просто уйти и оставить его здесь. Никто не узнает.
– Слишком опасно для Эвана. В теории. Этот парень может прожить тридцать минут. И тогда все будет выглядеть иначе. Эван превратится во врача, который сидел в своей спальне, пока другой человек умирал.
Ричер приложил кончики пальцев к верхней части шеи парня, над раной, с двух сторон, за ушами, рядом с челюстью.
– Что ты делаешь? – спросила Чан.
– Перекрываю артерии, питающие мозг.
– Ты не можешь так поступить.
– То есть в первый раз убить его было нормально, а во второй – нет?
– Это неправильно.
– Но было правильно в первый раз, когда он хотел изнасиловать тебя под дулом пистолета. Он изменился? Он вдруг стал святым мучеником, и нам нужно немедленно доставить его в больницу? И в какой момент это случилось?
– Сколько потребуется времени?
– Мало. Он и так в тяжелом состоянии.
– Это совсем неправильно.
– Мы оказываем ему услугу. Как лошади со сломанной ногой. Никто не сумеет зашить ему шею.
Зазвонил телефон Чан.
Громко, пронзительно. Она вытащила его, отвернулась в сторону, ответила на звонок, выслушала и прошептала несколько слов в ответ. Потом отключила связь.
