– Это просто мусор. Выброси его, – проговорил он как можно более небрежно.
– Ты уверен? Потому что я не хочу выбросить что-нибудь, что может оказаться важным.
– Я совершенно уверен. – Он улыбнулся ей, желая подчеркнуть, насколько неважным для него является содержимое пакета.
Она кивнула и снова исчезла, подпевая по пути исполнявшейся по радио песне. Если бы он мог решать, то песня по радио и поющая ее в соседней комнате женщина никогда бы не исчезли. Просто продолжали бы создавать иллюзию жизни. Но ему решать было не дано.
Мир устроен не так.
Песня закончилась, и кто-то начал рекламировать получение кредитов через смс.
После этого начались новости.
Иллюзии пришел конец.
Он с грохотом вернулся на главные рельсы.
Сперва он толком не расслышал, что сказала женщина по радио. Что-то об исчезнувшей «скорой помощи». Но вот прозвучало слово, заставившее его выронить нож. «Лёвхага». Он повернулся к приемнику. Стал слушать, как никогда раньше не слушал. На пути из «Лёвхаги» исчезла «скорая помощь». При транспортировке какого-то больного. В данный момент полиции ничего больше не известно. Затем начался следующий новостной сюжет. К этому времени Себастиан уже был в прихожей с мобильным телефоном в руке. Дрожащими руками он искал номер «Лёвхаги». Номер находился среди последних набранных. После телефона Торкеля. Он звонил туда утром, когда стоял снаружи и пытался пройти к Ванье. Эллинор с любопытством вышла в прихожую. Вид у нее был немного обеспокоенный.
– Что-нибудь случилось?
– Заткнись!
Она посмотрела на него обиженно. Но ему было наплевать. Ее банальная болтовня его больше не интересовала. Ответила секретарша Харальдссона, он узнал ее голос. Звучала она устало. На это ему было тоже плевать. Он сразу потребовал дать ему поговорить с Тумасом Харальдссоном. Это важно. По поводу «скорой помощи», которая исчезла. Сказал о последствиях, если она не соединит его. Она сразу переключила его. Послышались длинные гудки. Он едва взглянул в сторону Эллинор, которая развернулась и сердито пошла обратно на кухню. Разочарование на этот раз не наигранное. Голова опущена, излишне подчеркнуто, будто это могло заставить его раскаяться.
Харальдссон ответил после третьего гудка. Звучал он устало, обессиленно, словно зациклился на стандартных формулировках, которые повторил уже слишком много раз.
– Начальник учреждения Тумас Харальдссон. Чем я могу вам помочь?
– Это Себастиан Бергман. Госкомиссия. Кто находился в пропавшей «скорой»?
– Мы решили не разглашать эту информацию, – донеслось в ответ. – Это вопрос защиты наших…
Себастиан перебил его.
– Я спрошу только еще один раз. Потом я разрушу тебе жизнь. Тебе известно, что я знаком с руководителем Госкомиссии. А известно ли тебе, кого я еще знаю?
Харальдссон умолк. Себастиан задал вопрос, на который уже, собственно, знал ответ.
– Там был Хинде, не так ли?
– Да.
– Когда же ты собирался сообщить об этом нам?
Не дожидаясь ответа Харальдссона, он положил трубку. Он по-прежнему не знал, когда именно исчезла «скорая» и Хинде сбежал. Вероятно, некоторое время назад. Иначе бы об этом не сообщали сейчас по радио. У Себастиана возникло ощущение, что новостям потребовалось довольно много времени, чтобы достичь радиостанции «Спокойные фавориты». У Хинде имелось преимущество.
Одно Себастиан знал точно.
Он этим воспользуется.
Необходимо найти Ванью. Немедленно.
* * *
Она очень любила бегать. И зимой, и летом. Как и большинство ее друзей, она испробовала множество разных тренировочных программ и направлений. Все, от велоаэробики до йоги. Но всегда возвращалась к бегу. Он давал ей больше всего энергии, возможности думать. Казалось, будто ритм шагов и дыхания очищал мозг и тут же наполнял его. Кроме того, она была не из тех, кто любит тренироваться в группе. Ей больше нравилось бросать вызов себе. Сегодня она собиралась бежать далеко. Сделать круг, который обычно делает, когда у нее много времени. Возможно, даже два круга.
Завтра ее ждут первые допросы Ральфа Свенссона. Торкель захотел, чтобы она присутствовала на всех. Они ждали только предварительного анализа ДНК. Торкель любил иметь как можно больше козырей.
Она пересекла Лидигёвэген и побежала в район Стураэнгсботтен. Целью являлись лес Лилль-Янсскуген и имевшиеся там освещаемые беговые трассы. Ванья ничего не имела против пробежек по лесу. Спокойствие и природные запахи усиливали впечатление, а более мягкая почва меньше изнашивала колени и суставы. Увеличив темп, она вдруг почувствовала, что в кармане брюк вибрирует мобильный телефон. Она не всегда брала его с собой. Чаще всего ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Но, учитывая все произошедшее, она хотела быть доступной все время. Поначалу она собралась наплевать на телефон. К ней пришло второе дыхание – два коротких вдоха, один долгий выдох – и останавливаться не хотелось. Но это мог быть Билли. Возможно, он передумал и хочет с ней пробежаться. Получилось бы идеальное завершение дня. Она остановилась и выудила мобильный телефон. Посмотрела на имя звонившего. Номер, который она еще не успела удалить.
Себастиан Бергман.
Она сунула телефон обратно.
Он может продолжать звонить сколько угодно.
Она ни за что не ответит.
Себастиан позвонил Ванье три раза подряд. Два раза она не ответила. В последний раз сбросила звонок. Вернулась Эллинор с бокалом шампанского в руке. Ласково посмотрела на него. Попыталась помириться.
– Может, продолжим?
Вместо ответа он просто открыл входную дверь и, не глядя на нее, покинул квартиру. Он так сильно захлопнул перед ней дверь, что по пустой лестнице разнеслось эхо. Снова один в настоящем мире. Где находится Эдвард Хинде. На свободе.
Спускаясь по лестнице, Себастиан позвонил Торкелю. Тот, в виде исключения, ответил сразу, но его голос звучал не слишком приветливо.
– Что тебе теперь надо?
Себастиан остановился на лестнице.
– Послушай меня, Торкель. Хинде сбежал.
– Что за чушь ты несешь?
– Ты должен мне верить. Я думаю, он охотится за Ваньей.
– С какой стати? Почему ты думаешь, что он сбежал?
Себастиан ощущал резко нарастающее раздражение. Следом притаилась паника и только и ждала, чтобы разорвать его на куски, но он сдерживал ее. Ему требовалось производить рациональное впечатление. Не паническое, иначе Торкель ему ни за что не поверит. А ему это было необходимо. Речь могла идти о минутах.
– Я не думаю, что он сбежал. Я знаю, что он сбежал. Я звонил в «Лёвхагу». У тебя там есть телевизор?
– Да.
