Себастиан пытался сохранять спокойствие. Но было трудно.
– Отпусти ее. Возьми вместо нее меня.
– Вместо? Ни за что. Тоже – возможно.
Он внезапно развернул Себастиана на сто восемьдесят градусов и оказался позади него. Нож по-прежнему у горла. Он вытолкал Себастиана из комнаты в коридор.
– Решаю теперь я, – заявил он.
Чтобы подчеркнуть это, он прижал нож так сильно, что Себастиану стало трудно дышать. Стал толкать Себастиана перед собой к концу коридора. Дверь все приближалась и приближалась. Себастиан понял, что происходить это будет там. Целью является комната за дверью.
Сознавая, что это совершенно бессмысленно, Себастиан не мог сдержаться.
Он умолял.
Он не мог потерять ее.
– Пожалуйста, возьми меня вместо нее. Пожалуйста.
– Как героически с твоей стороны. Но у тебя ведь имеются свои причины, – прозвучало в ответ.
Они добрались до двери. Хинде свободной рукой распахнул ее.
– А вот и мы! – насмешливо крикнул он в комнату.
Потребовалось несколько секунд, чтобы Себастиан и Хинде осознали значение того, что увидели.
Кровать была пуста. Вместо Ваньи на ней лежали разорванные нейлоновые чулки. Хинде от изумления выпустил Себастиана. Тот среагировал молниеносно: оттолкнул нож от горла и сумел высвободиться.
Он повернулся к по-прежнему изумленному Хинде.
– Что-то пошло не по плану?
Разочарованный и разъяренный Хинде бросился на него с ножом. Себастиан попятился к кровати. Хотя он сознавал, что его дела очень плохи, но не мог не испытывать некоторой радости. Ванья, похоже, сбежала. Это самое главное. Заходя в дом, он был готов ради нее принести себя в жертву. И был по-прежнему готов.
Хинде снова замахнулся на него ножом, и Себастиан отступил к углу комнаты. Скоро отступать будет некуда. Он лихорадочно искал что-нибудь, чем можно защититься, но ничего не находил. Чем дольше он сумеет продержаться, тем большее преимущество получит Ванья. Он попытался перепрыгнуть через кровать, но споткнулся и упал на нее. Хинде молниеносно подскочил и, хотя Себастиан пытался отбиваться ногами, сумел вонзить нож ему в икру. Стало ужасно больно. Себастиан схватился обеими руками за спинку кровати и попытался отползти подальше от Хинде. Он видел, как из раны на ноге хлещет кровь.
Хинде остановился и спокойно наблюдал за Себастианом, который, волоча за собой ногу, полз в угол. Он вдруг опять решил не торопиться.
– Вышло, возможно, не так, как я хотел. Но тебя я все-таки заполучил. – Он медленно двинулся к Себастиану. В его глазах, смотревших на истекающего кровью мужчину в углу, вновь появилось ледяное спокойствие. Он занес нож.
Себастиан смотрел на него. Бежать ему было некуда, и он готовился к тому, что должно произойти.
Он увидел, как в воздухе сверкнуло лезвие. Почувствовал дикую боль между ребрами. Хинде вытащил нож и снова занес его. На этот раз он прицелился повыше.
– Знаешь, что? Ты получишь по удару за каждый год, который я просидел в «Лёвхаге». Осталось всего двенадцать.
Себастиан чувствовал, что начинает терять сознание, но боролся за то, чтобы его сохранить. Ему удалось выдавить из себя ответ.
– Ванья спаслась, – произнес он с последней улыбкой.
Хинде злобно посмотрел на него и поднял нож.
И тут Себастиан вдруг увидел ее. Она мчалась от двери с чем-то в руке.
Ей ведь следовало убежать отсюда. Ее не должно здесь быть.
Нет.
Хинде успел в последний момент уловить движение у себя за спиной и повернулся к ней. Он увидел у нее в руке электрический пистолет и сумел увернуться как раз, когда она в него выстрелила. Он перевернул в руке нож и нанес обухом удар ей по голове. Сильный удар. Ванья выронила пистолет и упала. Хинде набросился на нее. Она боролась, но он нанес новый удар. Затем остановился и посмотрел на ее безжизненное тело. Улыбнулся Себастиану.
– Вот что значит любовь. Вернулась.
Себастиан из последних сил пополз к ним. Рубашка, брюки, все пропиталось кровью. Он волочил за собой окровавленную ногу.
– Не делай этого. Не делай этого.
Хинде смотрел на него с удовлетворением.
– Ты уж извини, но я сразу перейду к финалу. – Он посмотрел на Ванью, схватил ее за волосы, отклонил ей голову назад и обнажил шею.
– Смотри внимательно, Себастиан. Это последнее, что ты увидишь.
Себастиан больше не чувствовал боли. Ничего не чувствовал. Он все полз и полз, но, похоже, сдвигался по миллиметру за раз.
Все будет кончено в любой момент.
Хинде занес нож, но тут от двери послышался голос.
Себастиану показалось, что там стоит Билли.
Билли. Что он тут делает?
Он услышал выстрел и увидел, как Хинде упал навзничь.
Потом все потемнело.
* * *
Себастиан ничего не помнил о поездке в «скорой помощи», о прибытии в больницу или об операции. Ничего. Первое, что запечатлелось в его сознании после того, как он видел падающего Хинде, – он открывает глаза в какой-то послеоперационной палате. Раны чертовски тянут и болят, и какой-то врач с чрезмерным энтузиазмом объясняет ему, что ему невероятно повезло, и затем углубляется в то, какие ранения он получил и какие, гораздо более серьезные, мог бы заработать. Себастиан прекратил слушать.
Он жив и поправится, ничего другого ему знать не требовалось.
У него брали анализы и осматривали его. Затем вошли Ванья и Торкель. Спросили, как он себя чувствует. Заполнили пустоты между ударами ножа и настоящим моментом.
– Ты огреб много дерьма? – поинтересовался Себастиан, обращаясь к Торкелю, который выглядел очень усталым. Вероятно, он вообще не спал.
– Еще нет, но день только начался.
– Извини.
– Я переживу. – Торкель пожал плечами. – Ванья в порядке, Ральф Свенссон и Роланд Юханссон у нас, а Хинде мертв. Ты же знаешь нашу организацию. Путь не имеет значения. Главное цель.
– Значит, вы взяли Роланда?
– Да, в другой украденной машине на пути обратно в Гётеборг. – Торкель замолчал, похоже, взвешивая, стоит ли продолжать. – Ты, наверное, помнишь Тролле Херманссона, – произнес он более подавленным голосом.
Себастиан немного выпрямился в постели. Он не ожидал, что имя Тролле всплывет. Сейчас. Когда все закончилось. Когда он уже чувствовал себя в безопасности. Но Торкель звучал так серьезно.
– Да?…
– Мы нашли его мертвым. В «Тойоте».
– Вот черт.
Торкель расстроенно покачал головой.
– Должно быть, он затеял какую-то самостоятельную слежку или что-то в этом роде. Не соображал, во что ввязывается.
