– Послушай, неужели ты не выпьешь чашечку кофе?
Его голос ей понравился.
– Я не знаю… я… – Аннетт поспешно думала. Проявить безразличие ей не хотелось, но неуверенность и нерешительность тоже. Она хотела остаться на кофе, теперь хотела, но как это сказать? Он ведь остановил ее почти в дверях.
– Давай, на одну чашку и миндальную корзиночку из пакетика у тебя времени, наверное, хватит?
Он спас ее. Понял, что она уходит. Уговаривает ее остаться. Отказаться было бы прямо-таки невежливо. Она благодарно улыбнулась ему.
– Да, пожалуй.
Они бок о бок вернулись обратно к кофейному столу.
– Меня зовут Себастиан Бергман, – сказал мужчина рядом с ней, протягивая ей руку, и она пожала ее, как ей показалось неуклюже, но его рука была теплой, а улыбка, если возможно, еще теплее.
– Аннетт Виллэн. Приятно познакомиться.
Казалось, вся ее неуклюжесть исчезла, когда он немного задержал ее руку. Он смотрел на нее, и она чувствовала, что ее не просто видят. Больше того. Он видит в ней того человека, каким ей хотелось быть.
– Ты сегодня не очень много говорил, – произнесла она, пока он наливал ей из термоса кофе.
– Разве я вообще что-то сказал? – отозвался он, продолжая улыбаться.
Аннетт покачала головой.
– Думаю, нет.
– Я больше слушатель.
– Это необычно. Приходить сюда, чтобы слушать. Большинство стремится рассказывать.
Аннетт сделала несколько шагов в сторону от кофейного стола. Сейчас ей не хотелось, чтобы ей мешали. Себастиан последовал за ней, решив продемонстрировать интерес.
– Как давно ты в этой группе?
Аннетт задумалась, стоит ли говорить правду. Что она уже не помнит. Нет, это прозвучало бы патетически. Слабо. У него создалось бы о ней ложное впечатление. Он вынесет о ней поспешное суждение. Она решила солгать. По крайней мере, о времени.
– Приблизительно полгода. Я развелась, осталась без работы, и еще сын встретил свою любовь и переехал в Канаду. Я очутилась в некоем… вакууме.
Слишком много, слишком рано. Он не спросил, почему она здесь, только как давно. Аннетт пожала плечами, словно желая преуменьшить свои проблемы.
– Мне требовалось говорить об этом. Но я постепенно сокращаю количество посещений, – поспешно добавила она. – Надо ведь идти дальше. Правда? – Она улыбнулась ему.
Себастиан на секунду посмотрел в сторону Стефана, который по-прежнему был поглощен дискуссией с теми двумя мужчинами. Он задержал на них взгляд, и у Аннет вдруг возникло ощущение, что ему уже наскучило, что он ищет повод извиниться, чтобы пойти дальше, и что их общение скоро закончится. Она задышала тяжелее. Ее охватила легкая паника, исходившая от глубочайшего страха, – что бы она ни делала, как бы ни старалась, она обречена на вечное одиночество.
Но тут он снова обернулся к ней, обаятельная улыбка вернулась.
– А ты сам почему здесь? – продолжила Аннетт тоном, который представлялся ей очень естественным и непринужденным.
– Стефан думал, что мне это может что-нибудь дать.
– Почему он так думал? Что с тобой произошло?
Прежде чем ответить, Себастиан огляделся.
– Я полагаю, мы еще не дошли до этого. В наших отношениях.
– Нет?
– Нет, но, возможно, дойдем.
Прямота его ответа поразила ее. Поразила и обрадовала.
– Ты имеешь в виду здесь, в группе?
– Нет, я имел в виду где-нибудь в другом месте, где будем только ты и я.
Его самоуверенность ее восхитила. Она почувствовала, что не в силах сдержать улыбки, но отважно посмотрела ему в глаза.
– Ты со мной заигрываешь?
– Немного. Ты против?
– Большинство приходит сюда не для того, чтобы с кем-то познакомиться.
– Отлично, значит, конкуренция меньше, – ответил он, делая маленький, но очевидный шаг ближе к ней. Она ощутила запах его лосьона после бритья. Он понизил голос. – Но я могу уйти отсюда, если ты считаешь, что я перехожу границу приличия.
Аннетт воспользовалась шансом. Дотронулась до его плеча и сообразила, как давно в последний раз касалась другого человека.
– Нет, не надо. Только знай, что я тоже хороший слушатель.
– Я в этом не сомневаюсь. Но я не хочу говорить.
В этот раз она тоже не отвела взгляда. Его мужество передавалось ей.
Себастиан кивнул Стефану, когда они с Аннетт уходили.
Получилось слишком легко.
Но сойдет.
Они взяли такси и уже через несколько минут начали целоваться. Поцелуи Аннет были осторожными. Она не давала ему прикоснуться к ее языку. Чувствовала себя неловкой и неуверенной. Она знала, что он это заметил. Знала, что плохо целуется. Но ей хотелось и вместе с тем не хотелось. Где-то в глубине души она не осмеливалась до конца поверить в то, что ласкающий ей шею мужчина действительно хочет ее. Возможно, он прервет поцелуй и посмотрит на нее. Не тепло и со страстью, а презрительно и холодно. Снова улыбнется ей, но на этот раз зло. Спросит, что она, по ее мнению, может ему дать, и сам ответит очевидное: «Ничего». Если она не отдастся ему полностью, то сможет убедить себя в том, что для нее это тоже не было важным. Тогда не будет так больно, когда он ее оставит. Раньше это срабатывало.
Себастиан почувствовал, как Аннетт застыла, когда его рука скользнула по ее телу. Но она не оттолкнула ее. «Сексуальная невротичка», – подумал Себастиан и немного поразмышлял над тем, не лучше ли ему выпрыгнуть из машины и откланяться. Однако в Аннетт имелось что-то притягательное. Ее уязвимость зажигала его, заставляя забыть свою собственную, и подпитывала его эго. В конечном счете ему наплевать, если она не может расслабиться и получать удовольствие. Он здесь не ради нее. Она – развлечение.
Сносное завершение хренового дня.
Часть плана мести.
Он снова поцеловал ее.
Ее квартира находилась в районе Лильехольмен, в пяти минутах от нового торгового центра, с видом на шоссе Эссингеледен. Только дома она, казалось, смогла немного расслабиться. По всей гостиной валялась одежда. Аннетт, извинившись, поспешно очистила кровать от вещей и выбежала из комнаты с охапкой одежды в руках.
– Не надо ради меня устраивать уборку, – сказал Себастиан, усаживаясь на кровать и снимая обувь.
– Я не знала, что ко мне кто-то зайдет, – донесся ее голос.
Себастиан стал осматриваться. Обычная гостиная, но с деталями, кое-что рассказывающими о хозяйке. Во-первых, у стены под окном довольно большая односпальная кровать. Войдя в квартиру, он заметил, что здесь есть еще одна комната. Почему она не спит там? Она сказала, что живет одна. Над щелью для почты на входной двери только одна фамилия.
