Высокий мужчина встал, открыл второй ящик и достал ножницы. С величайшей аккуратностью он вырезал статьи, где говорилось о нем. Закончив, он свернул изрезанные газеты и положил их друг на друга на самом краю стола. И остался сидеть. Неподвижно. Это нечто новое. Ему требуется создать ритуал. Писать будут и дальше, он не сомневался. Это только начало. Он ощущал волнение во всем теле, будто внезапно вошел в следующую фазу. Фазу, где его, таинственного, начнут, сбиваясь с ног, разыскивать по всему миру. Где он присутствует.
Он встал и подошел к чулану. Рядом с пылесосом стоял бумажный пакет для макулатуры. Он взял газеты со стола и положил их в пакет. Затем закрыл дверцу чулана, взял вырезки и пошел в комнату, к письменному столу. Выдвинул верхний ящик. Там у него лежали конверты. Трех размеров. Он взял один из больших и положил вырезки туда. Те, что из «Экспрессен», впереди вырезок из «Афтонбладет». Решил, что если о нем напишут еще какие-нибудь газеты, то они попадут после «Афтонбладет». Если он распечатает что-либо из Интернета, то положит в отдельный конверт. Он встал, подошел к комоду, выдвинул верхний ящик и положил конверт с вырезками под черную спортивную сумку. Пусть будет так. Вырезать, собрать, макулатура, в конверт, в комод. Ритуал. Ему сразу стало спокойнее.
Высокий мужчина пошел и сел за компьютер, запустил браузер и зашел на fygorh.se. Он уже отчитался о наблюдениях последнего времени, и информацию восприняли очень хорошо. На седьмой странице он нажал на маленькую синюю кнопочку, находившуюся посредине длинной статьи о рунических надписях. Открылась новая страница, он ввел пароль. Увидев произошедшее на странице изменение, он затаил дыхание.
Он получил новое задание.
И готов к следующему.
К четвертому.
* * *
Лифт уже целую неделю не работал. Себастиан пошел к себе на третий этаж пешком. Все равно вспотеть намного больше он не мог. Солнце светило прямо на него всю дорогу домой. Этим летом, похоже, не играло никакой роли, в каком направлении идти и в какое время суток. Солнце, казалось, стояло в зените с самого момента восхода, около четырех утра. Тень являлась вожделенным дефицитным товаром. Высокое давление держалась так долго, что вечерним газетам приходилось придумывать новые слова. «Рекордной жары» и «Супержары» уже не хватало. Последняя неделя принесла, в частности, «Солнечный удар» и «Инферно-лето». Оба в связи с тем, что многим людям пришлось обращаться в больницу с симптомами обезвоживания, а в припаркованных машинах погибли собаки.
На двери его квартиры висели цветы. Прикрепленный скотчем букет в серой бумаге с запиской. Отпирая дверь, Себастиан отодрал его и вошел. Пока он, не развязав шнурков, стаскивал с ног ботинки, прочел записку. Там было написано только то, что он уже знал или понял. Кто-то послал ему цветы, а его не оказалось дома, поэтому их не смогли вручить и оставили на двери. Себастиан пошел на кухню и сдернул бумагу. Розы. Вероятно, дюжина. Красные. Наверняка дорогие. На одном из стеблей еще одна карточка. Его явно с чем-то поздравляли. Написано было только: «Поздравляю» – изящными буквами. И еще имя: «Эллинор».
Любительница держать за руку.
Он знал, что завтрак был ошибкой. Знал уже тогда, а теперь получил подтверждение. Кинув цветы в раковину, он вынул из кухонного шкафа стакан. Наполнил его водой, жадно выпил и снова наполнил. Затем вышел из кухни. На мгновение он задумался над тем, с чем же его поздравляют, но решил, что ему наплевать.
В квартире было лишь чуть прохладнее, чем снаружи. Воздух спертый. Пыльно. Быстро прикинув, не стоит ли открыть окно, Себастиан посчитал, что особой разницы не будет. Он снял одежду и бросил ее в гостевой комнате, на неубранную кровать. Требовалось запустить стиральную машину, раз или два, но он решил, что на это ему тоже наплевать.
Его поразило, насколько в доме тихо. Не гудят трубы, не спускается вода в туалетах, не кричат в квартире над ним дети, не слышно шагов на лестнице. Дом казался пустым. Что, вероятно, соответствовало действительности – большинство соседей уехали в отпуск. Не то чтобы ему их не хватало, он почти никого из них не знал по имени. Он принципиально избегал собраний в жилищном кооперативе, коллективных уборок и праздников во дворе. Дети с лестницы даже перестали звонить ему в дверь, чтобы попытаться продать рождественские газеты, майские цветы и прочую ерунду. Однако было тихо. Слишком тихо.
Посещение Стефана не возымело желаемого эффекта. Он шел туда как победитель. Он выиграл. Собирался раз и навсегда показать Стефану, кто устанавливает порядок их общения. Сказать ему, что если он намерен проявлять собственную инициативу, типа этой гребаной групповой терапии, то должен рассчитывать на последствия. Он настроился на освежающую борьбу. А Стефан вместо этого казался чуть ли не подавленным. Крайне неудовлетворительно.
Себастиан пошел в гостевую комнату и включил висящий на стене в ногах кровати телевизор. Он как раз собирался улечься в незастеленную постель, когда раздался звонок. От незнакомого звука Себастиан вздрогнул. Его домашний телефон. Вероятно, Тролле. Сперва он подумал было не подходить, но любопытство подталкивало его. Возможно, Тролле что-то разузнал. Что-нибудь смачное. Это может быть забавно. Он пошел на кухню и ответил:
– Да?
– Ты получил цветы?
Себастиан прикрыл глаза. Не Тролле. Точно не Тролле. Женский голос. Отнюдь не забавно.
– Кто это?
– Эллинор Бергквист.
– Кто-кто? – выдавил он из себя в меру вопросительным тоном. Он сразу понял, кто это, но не имел намерения ни в малейшей степени ее поощрять.
– Эллинор Бергквист. Мы познакомились на лекции о Юсси Бьёрлинге, и ты пошел со мной домой.
– Ну да, конечно, – произнес Себастиан так, будто только что соотнес имя с лицом.
– Ты ведь сразу знал, кто я такая, когда я назвала свое имя?
– Что тебе надо? – спросил Себастиан, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Я только хотела поздравить с именинами. Сегодня Якоб.
Себастиан не ответил. Наверное, его полное имя присутствует на какой-нибудь странице Википедии. Он прямо видел, как она рыщет по сети, чтобы отыскать какую-нибудь привязку, повод напомнить о себе. Снова вступить в контакт. Цветы на домашний адрес и звонок домой. Засекречен ли по-прежнему его номер? Когда-то был, это он знал, но как обстоит дело сейчас?
– Тебя ведь зовут Якоб Себастиан Бергман.
Никакой неуверенности в голосе. Констатация факта. Себастиан проклинал себя. Надо было уйти. В ту же секунду, как она всунула ему в руку свою, следовало откланяться. Отвергнуть ее. Придется сделать это сейчас.
– Извини, я только что трахался, и мне надо в душ.
Он положил трубку. Постоял с минуту, почти ожидая нового звонка, но телефон молчал. Себастиан ушел из кухни. По крайней мере, полуправда. Сексом он не занимался, но принять душ ему действительно требовалось. Он направился в сторону ванной, когда его внимание привлек голос из включенного в гостевой комнате телевизора.
