Когда у Билли зазвонил телефон, он стоял на кухне и резал брокколи, паприку и лук. Мю готовила на одной конфорке цыпленка, а на другой обжаривала на маленьком огне орехи кешью. Вообще-то для цыпленка требовалась сковорода-вок, но у Билли ее не было. Обычную сковородку он много лет назад получил на Рождество в подарок от родителей. Начиная с праздника летнего солнцестояния, он пользовался ей чаще, чем за все предыдущее время. Мю нравилось вместе готовить еду.
– Билли слушает, – ответил он, крепко прижимая телефон плечом и продолжая резать.
– Привет, ты где?
Ванья звонила из машины. Билли приходилось напрягаться, чтобы слышать ее сквозь шум. Ее гарнитура и его плохо державшийся телефон не слишком этому способствовали.
– Дома. А ты где?
– Еду домой из Сёдертелье. Родригес сидел в инвалидном кресле после аварии, так что это не может быть он.
– О’кей. Подожди минутку, я включу громкую связь.
Он показал Мю губами: «Ванья», нажимая на функцию громкой связи и опуская телефон на стол. Она кивнула так, словно уже поняла.
– О’кей, теперь я тебя слышу.
– Что это шипит?
– Наверное, сковородка.
– Чем ты занимаешься?
– Готовлю еду.
– Что? Серьезно?
– Да.
В трубке замолчали. Билли понимал удивление Ваньи. Он был крупным потребителем готовой еды и еды быстрого приготовления. Жизнь в нем поддерживали морозильные прилавки ближайших магазинов. Не то чтобы он не умел готовить, его это просто совершенно не интересовало, он считал, что время, которое уходит на готовку с самого начала, можно использовать лучше. Однако его полное безразличие было не той темой, в которую ему хотелось углубляться в присутствии Мю. Он смутно припоминал, что утром после праздника назвал готовку одним из своих интересов.
– Что ты хочешь? – Билли ножом отодвинул овощи в сторону, взглянул на Мю, с интересом слушавшую их разговор, и начал мелко рубить красный перец чили.
– Не можешь ли ты узнать, когда произошла авария? Которая парализовала Родригеса.
– А он сам этого не знал?
– Я не спросила, меня так разозлило то, что местные не удосужились сообщить, что он парализован, что я просто ушла. Но мне подумалось, что он ведь по-прежнему может иметь отношение к краже «Форда». Он живет совсем рядом.
Билли застыл с ножом в руках. Она звонит ему, чтобы попросить о примитивном поиске. О том, что может сделать кто угодно. Уголком глаза он видел, как Мю покачала головой. Билли отложил нож и наклонился поближе к телефону.
– Подожди минутку, я правильно понимаю? Ты забыла спросить, когда произошла авария, и я должен это узнавать?
– Да.
– Я дома.
– Я не имела в виду сейчас, можешь завтра.
– А почему ты сама не можешь завтра это сделать?
Снова наступило молчание. Билли знал, почему. Ванья не привыкла к тому, чтобы ей противоречили или ставили ее слова под сомнение. Во всяком случае, он. «Ну, ничего, все когда-то бывает впервые, – подумал он, – пусть привыкает».
– Ты лучше меня находишь такие вещи. У тебя получится быстрее, чем у меня, – сказала Ванья, и Билли уловил в ее голосе оттенок раздражения.
Конечно, правда, но это недостаточный аргумент. Он слишком долго выполнял в группе роль некой административной правой руки. С этим пора кончать.
– Я могу показать тебе, как это делается.
– Я сама знаю.
– Тогда вперед.
В трубке замолчали. Билли бросил взгляд на Мю, которая одобряюще улыбалась.
– О’кей… Хорошо, – услышал он краткий ответ Ваньи.
Затем опять стало тихо, а через секунду исчез и шум машины. Ванья положила трубку. Билли взял телефон и сунул его в карман. Мю подошла и прижалась к его руке.
– Как ощущается?
– Хорошо. – Сделав паузу, Билли решился на откровенность. – И немного мелочно, если быть откровенным. Мне на это требуется секунда.
– Но она знает, как это делают?
– Да, но знаешь, теперь она разозлилась на меня из-за ерунды.
Мю протиснулась между Билли и столом и обняла его за шею. Заглянула ему глубоко в глаза.
– В следующий раз, когда она тебя о чем-нибудь попросит, ты сделаешь. Речь не о том, что вы не должны помогать друг другу, а о том, что она не должна принимать тебя как данность.
Она поцеловала его и погладила по щеке, после чего вернулась к плите.
* * *
Урсула сидела за своим письменным столом. Она пыталась работать, но никак не могла сосредоточиться. Мысли все время возвращали ее обратно. Не к разговору в столовой, а дальше.
К тому времени.
К ним.
Впервые они встретились ранней осенью 1992 года. Себастиан Бергман, получивший образование в США специалист по составлению психологического портрета преступника, читал в Гётеборгском университете лекцию о том, что может рассказать место преступления, когда речь идет о серийном убийце и о его почерке. Урсула работала в Государственной криминологической лаборатории в Линчёпинге
[27] и попросила, в качестве повышения квалификации, разрешить ей поехать на лекцию. Лекция оказалась интересной и познавательной. Себастиан был в своей стихии – очаровательный, знающий, непринужденный, и публика слушала внимательно и с любопытством. Сидевшая на одном из первых рядов Урсула задала несколько вопросов.
Потом они занимались сексом в его гостиничном номере. Она думала, что на этом все и закончится. Их профессиональный мир тесен, и до нее доходили слухи о Себастиане. Она вернулась домой в Линчёпинг. К Микке и Бэлле, которая только что пошла в школу. Период привыкания к школе взял на себя Микке, возвращавшийся с работы пораньше, чтобы дочери не приходилось долго оставаться на продленке. Урсула работала. Как всегда. Все шло своим чередом.
Микке уже больше года не пил. Работал, сколько хотел, на собственной фирме. У них был дом в хорошем районе, нормально с деньгами, Бэлле нравилось в школе, работа стимулировала, Микке не пил. Жизнь среднего класса из пригорода. Хорошая жизнь. Все шло, по ее представлениям, нормально.
И вот однажды, когда она собиралась ехать домой, на парковке ее кто-то окликнул. Это был он. Себастиан Бергман. Она поинтересовалась, что он здесь делает.
Встречается с ней.
Хотелось бы надеяться.
Она была рада его видеть. Обрадовалась тому, что он приехал к ней. Больше, чем ей хотелось признавать. Она позвонила домой Микке и сказала, что ей придется задержаться на работе. Они поехали в мотель. Наперекор любым запретам. Ведь дело происходило в Линчёпинге, кто-нибудь мог прийти, кто-нибудь мог увидеть и узнать их. Урсулу это не волновало.
