– Ты! – прохрипела она, ее лапа дотянулась и вцепилась в Элино плечо. Девочка отчаянно завизжала, когти албасты проникли в ее грудь и сжали ледяными тисками сердце. Она успела отпрянуть перед тем, как ее сознание угасло…
За гранью
Было очень темно.
Она лежала на спине, не видела, но чувствовала спиной, как безжалостно вонзались острые камни.
И все. Больше ничего.
Хотя… она уловила звук – буквально краем уха: в темноте кто-то скулил или плакал.
Она попыталась пошевелиться. Боль отдалась в каждой клетке тела. Но зато теперь она почти не сомневалась, что у нее есть тело. Она подняла руку – правую. Ей показалось, что она видит очертания, но, возможно, она не видела, а ощутила движение, перемещение воздуха; получив сигнал, мозг привычно воссоздал образ поднятой руки – рука была внутри, а не вне.
Очень сложно.
И кто там скулит?
– Эй, – позвала она, – кто здесь?
Ответа не последовало.
Зато она услышала чьи-то шаги – хруст камешков и сухой травы под чьими-то ногами.
– Наконец-то нашлась! – раздался знакомый голос.
– Кызым, доченька, – позвал он.
– Вы кто? – спросила Эля.
Перед глазами качнулось желтое светящееся пятно. Она напрягла зрение – из непроглядной тьмы проступили очертания человека с фонарем из позапрошлого века – плошка с коптящим фитилем в поставце.
– Я Койлыбай, не узнаешь меня?
Эля задумалась:
– А, вы тот человек, который обещал нам помочь… Послушайте, я, кажется, упала и что-то повредила, надеюсь, не позвоночник…
Человек наклонился к ней, внимательно всматриваясь в глаза. Внезапно схватил за руку и, припав к запястью, начал пить кровь!
Она бы закричала, но на крик не оставалось сил. Койлыбай же сплюнул высосанное и снова припал к ее руке.
– Да что ж вы творите! – простонала Эля.
– Змея, – коротко ответил Койлыбай.
Воспоминание обрушилось на нее – развалины, Гуля разговаривает со старушкой, старушка просит Элю подать ей клюку, но вместо клюки руку Эли обвивает метровая змея…
– Меня ужалила змея?! Я умираю? – Она еле ворочала языком. – Послушайте, нужна сыворотка, понимаете? Отвезите меня в ближайшую больницу… А где Гуля? Вы ее видели? Со мной была еще одна девочка.
– Она здесь, – сказал Койлыбай, поднимая Элю на руки, – все здесь…
В ее груди было холодно, так холодно, что казалось, будто сердце замерзло и остановилось…
Белые юрты… скачущие лошади, развевающиеся гривы… высокое синее небо, парящий сокол над головой… такое знакомое женское лицо, смуглое с тонкими чертами, глаза смотрят прямо в душу, губы шевелятся, силясь о чем-то сказать… предупредить… черный всадник, алое знамя… резкая скрежещущая боль в груди, железные когти албасты…
– Койлыбай! – простонала она. – Где мое сердце?
– Тише, тише девочка, держись…
Но Эля уже не слышала его.
Погоня
Демоница с трепещущим сердцем девочки кубарем выкатилась из-под ног баксы, Койлыбай оказался проворнее, он хлестнул своей камчой, от удара старуха сжалась и застыла. Ребята и Гуля с ужасом смотрели на распростертое безжизненное тело подруги и на сухой шар перекати-поля на полу. Его подхватило ветром и швырнуло в распахнувшуюся дверь.
– Не дайте ей уйти! – закричал Койлыбай. – Только не к реке!
Очнувшиеся от ступора парни рванули следом за обернувшейся албасты. Не тут-то было – куст несся к берегу реки с неимоверной скоростью.
Койлыбай на бегу вспрыгнул на лошадь, начал обходить албасты по дуге, отрезая ей дорогу к реке. Куст подпрыгнул, взвился в небо хищной птицей.
– Ах ты! – воскликнул Койлыбай, выхватил из-за пазухи заветный камешек и, раскрутив пращой, швырнул в птицу.
Яда меткой пулей настиг албасты, птица кувырком упала вниз.
– Парни, ловите ее! – Койлыбай что есть мочи гнал лошадь к берегу – зловредная албасты решила упасть в реку.
Руслан и Балуан, не очень понимая, рванули не раздумывая.
Они достигли берега почти одновременно, скатились вниз, прыгнули в воду…
– Где она?
– Куда упала?
– Ты ее видишь?
Из прибрежных камышей выехал Койлыбай, к его седлу была приторочена подбитая птица.
– Вылезайте, – устало произнес баксы.
На берегу стояли девочки. Руслан, увидев Элю, отвернулся и плеснул в лицо водой. Балуан крикнул:
– Элька! Ты как?!
– Нормально, – отозвалась девочка.
Ребята выбрались из воды, поднялись по склону, Койлыбай оказался быстрее. Он был уже тут.
Руслан молча обнял Элю. Балуан смущенно погладил ее по голове.
– Успел, – баксы кивнул на неподвижную птицу, висевшую вниз головой. – Моя вина, – признался он, – не ожидал, что албасты набросится. Видимо, узнала тебя.
– Меня? – удивилась Эля.
– Долгая история, – вздохнул Койлыбай. – Надо рассказать. Ладно, давайте вернемся.
– Э, уважаемый, не хотите это чучело отдать таксидермисту? – мрачно пошутил Балуан.
– Она умерла? – дрожа от ужаса и отвращения, спросила Гуля, поглядывая на подбитую птицу.
– Притворяется, – ответил баксы. – Убить ее нельзя, но можно заковать и замуровать. Надир-Шолак наложит печать, чтобы она не могла вырваться и никто не смог бы найти и открыть ее тюрьму.
– Мне почти жаль ее, – призналась Гуля.
– Она тебя не пожалела, – напомнила Эля.
– Тебя тоже, – нахмурилась Гуля.
Ребята пошли следом за Койлыбаем в сторону его дома. Теперь девочки шагали впереди, ребята прикрывали их.
Кто знает, чего можно ожидать от этого мира, где все так неожиданно, непонятно и непостоянно.
Эля наблюдала за птицей со спутанными лапами, подвешенной вниз головой, и не верила своим глазам.
Старушка в развалинах, демоница, извергающая огонь, всадник в черных латах, жуткая скрюченная карлица, чуть не убившая ее, – неужели все это умещается в одной птичьей тушке?
Круг замкнулся
– А теперь, уважаемый баксы Койлыбай, пришло время объяснить нам, что же тут на самом деле произошло, – потребовала Гуля. Вид у нее был очень серьезный, отступать она не собиралась.
Пока они гонялись за сбежавшей албасты, люди Койлыбая привели в порядок его юрту. Женщины накрыли дастархан, приготовили сухую одежду для ребят.
Хозяин и гости расположились за столом, на котором дымилось блюдо бесбармака (кушанье из вареной баранины и тонко раскатанного теста), ароматные баурсаки (жаренные в жире пончики из кислого теста), копченое мясо, кусочки курта (твердый сыр из кобыльего или овечьего молока)…
