Джон улыбнулся, зная, что Питер говорит серьезно. Взгляды Питера на жизненную энергию были ближе к характеристикам Силы в «Звездных войнах», чем к тому, чему его учили в церкви. Джон увидел в Питере бесхитростного, но склонного к конкуренции и самосовершенствованию, стремящегося к знаниям молодого человека из замечательной семьи, воспитанного в атмосфере любви. Питер был из той категории людей, которых он особенно любил: он искал истину. Питер обладал рвением миссионера, только его богами были Годдард и фон Браун, а библией могло бы стать пересечение (в математическом смысле) множеств «Атлант расправил плечи» и «Высокий рубеж». Джон верил, что Господь способен трансформировать жизнь человека, и именно это он втолковывал Скиннеру, который – в силу воспитания – глубоко презирал религию. Мировоззрение Скиннера в зрелом возрасте сформировалось на основе идеи, что ни выбора, ни свободы не существует, а все поведение человека определяется условиями окружающей среды, с отрицанием вообще какой-либо роли Бога. Джон сказал Питеру, что Скиннер фактически сделал науку своей религией. Джон усмехнулся, вспоминая день, когда он пригласил Скиннера пойти с ним послушать знаменитую мать Терезу из Калькутты, которая приехала в Гарвард. Скиннер отказался, сказав, что, на его взгляд, мать Тереза «слишком самовлюбленная». Пожалуй, единственное, в чем Джон и Скиннер (а позже Питер и Джон) сошлись во мнениях, были ключевые вопросы, касающиеся истины: какова природа бытия? как нужно жить, если так много остается неизвестным, а возможно, и непознаваемым? Именно Питеру Джон впервые счел уместным процитировать Альберта Эйнштейна, что «наука без религии хрома, а религия без науки слепа».
Когда Питер учился в школе и служил алтарником, священник как-то попросил его произнести воскресную проповедь (отец Алекс часто просил кого-нибудь из прихожан произнести заранее подготовленный ими самими текст). В этот день Питер стоял перед аудиторией примерно из двухсот прихожан. Говорил он довольно долго, но – не произнося слово «Бог». Вместо этого он говорил о «метаинтеллекте» – некоей порождающей силе, которая превыше слов. Питер говорил, что этот метаинтеллект находится «за пределами нашего понимания и за пределами человеческого языка». Но понимание, сказал он, придет через освоение космического пространства. Он также сказал: «Не может быть, чтобы мы были единственными существами в этой вселенной. Не может быть, чтобы мы были в ней самыми умными существами». Отец Алекс слушал его с интересом, полагая, что Питер просто использует нетрадиционную лексику для описания своих отношений с Богом. Он сравнил используемую Питером концепцию «метаинтеллекта» с космологической концепцией «первопричины» Аристотеля, в которой Бог является «беспричинной причиной». Отец Алекс даже улыбнулся своим мыслям, несмотря на то что видел недоумение на лицах прихожан.
Питер всегда обращался к глубоким философским проблемам, которые ставила наука. Когда-то он даже написал статью о том, почему было бы хорошо клонировать людей. В медицинской школе он пытался выяснить, что именно делает живую материю живой, и понять, что происходит, когда жизненная сила исчезает. Теперь, в начале весны 1988 года, Питер оказался на перепутье. Он получил степень магистра авиационной техники в МТИ. Доктор Ларри Янг утвердил его тему. К тому же НАСА намеревалось выделить деньги на продолжение исследований, связанных с его «искусственной гравитацией во сне» (AGS), в течение трех лет.
Сидя в закусочной «Дели-Хаус», Питер ковырял чизкейк. Пошел уже третий час ночи, а они с Джоном все еще говорили о вере и поисках истины. Джон отметил, что многие великие ученые и инженеры, в частности Эйнштейн и Никола Тесла, признавали существование «различных форм истины и смены уровней сознания». Верующими христианами были многие столпы науки, в том числе Блез Паскаль (сторонник янсенизма), Галилей и Иоганн Кеплер. Джон также процитировал Эйнштейна, который сказал: «Можете вы наблюдать за объектом или нет, это зависит от теории, которую вы используете. Именно теория определяет, что можно наблюдать, а что нет». А Тесла, продолжал Джон, писал о взаимосвязи между материей и энергией так: «Если вы хотите открывать тайны Вселенной, мыслите в категориях энергии, частоты и колебаний. То, что один человек называет Богом, другой назовет действием законов физики».
Питер рассказал Джону, что недавно он на протяжении полугода каждый день читал Библию. «Я старался вникать в смысл, – говорил Питер. – Я изучал ее просто для себя и сравнивал с чтением выбранных для меня отрывков Евангелия по воскресеньям в церкви». Если бы в свое время в школе его спросили, верит ли он в Бога, он бы сказал – да. «А теперь? Теперь я агностик. Я в поиске». Вместе с тем он признался: «В критических ситуациях, ну, например, когда я украл этот эмбрион свиньи в Гамильтоне и думал, что меня исключат, я молился».
Когда оба они уже встали, собираясь уйти, Питер тоже выдал цитату из Константина Циолковского. «Знаете, во что я верю? – спросил Питер. – В слова Циолковского: “Земля – колыбель человечества, но нельзя вечно оставаться в колыбели”». Через два месяца Питеру должно было исполниться 27 лет. И прежде чем полностью посвятить себя вызволению человечества из колыбели, ему требовалось преодолеть одно очень серьезное препятствие. Ему нужно было как-то разделаться с Гарвардской медицинской школой – либо закончить ее как положено, либо просто уйти, изящно поклонившись. Кроме того, у него был некий амбициозный побочный проект, который, однако, привлек внимание людей со всего земного шара.
В главном мировом офисе Международного космического университета (то есть в крошечном помещении на третьем этаже над булочной на Бикон-стрит) Питер и Тодд Хоули удивлялись маркам и штемпелям на заявках: Советский Союз, Китай, Япония, Кения, Швейцария, Германия, Франция, Польша, Индия, Саудовская Аравия. На каждое из 100 мест на первой, вводной летней сессии МКУ, до которой оставались считаные месяцы, было зарегистрировано более 350 претендентов из 37 стран.
Вряд ли вспомнится хоть один день, когда Питер и Тодд не рассматривали бы письма и резюме, пытаясь выделить студентов, имевших наилучшие шансы на то, что им помогут подняться в космос. Они обращали внимание на управленческие и технические навыки, творческие способности и признаки толерантности к политическим и национальным различиям. Питер и Тодд искали именитых спонсоров и приглашенных профессоров, пытались заручиться покровительством, в частности, сенаторов Эдварда Кеннеди и Джона Гленна, а также бывшего министра транспорта США Элизабет Доул.
Питер и Тодд заручились поддержкой многих астронавтов и ученых, в том числе Байрона Лихтенберга, Расти Швейкарта, пионера ракетостроения Германа Оберта и даже самого автора «Высокого рубежа» Джерри О’Нила. Первая летняя сессия должна была пройти в МТИ и охватить восемь тематических областей: космическая архитектура, бизнес и управление, космическая техника, науки о жизни в космосе, космические науки, политика и право, ресурсы и производство, а также практическое применение спутников. Первую лекцию – по космическим ресурсам и производству – должен был прочитать 27 июня Чарли Уокер из McDonnell Douglas Astronautics Co. Заключительную дискуссию собирался провести 16 августа руководитель Европейского космического агентства Роже Бонне. Всего обещали выступить более ста приглашенных лекторов. Питер и Тодд «просеивали» сотни претендентов и старались обеспечить въездные визы для всех иностранных студентов. Всего от различных фондов, частных лиц, компаний и правительственных учреждений они получили более $1 млн. Плата за обучение составляла $10 000.
