После успешного полета «Вояджера» Маккреди показал Берту чертежи своего самолета. Он сказал, что теперь делать его уже нет смысла, потому что главное событие в области кругосветных перелетов уже произошло. Вместо этого AeroVironment, компания Маккреди, занялась конструированием дистанционноуправляемого самолета «Патфайндер» на солнечных батареях, который должен был подниматься на высоту 15 км, и разработкой для НАСА самолета «Гелиос» длиной 75 м на солнечных батареях. Питер и Марк пришли к мысли, что технология питания от солнечных батарей может оказаться полезной и для их проекта.
Берт оценил их идею использования высотного ЛА для обеспечения широкополосной связи, хотя и не был уверен, что для этой цели подойдет самолет на солнечных батареях. Но он не стал высказывать эти опасения, а Питеру и Марку сказал, что начнет делать наброски для этого проекта.
Разговор переключился на кратковременную службу Берта в Научно-консультативном совете ВВС США, позволившую этому строителю из Мохаве получить погоны сотрудника Пентагона и полномочия давать указания относительно того, что следует делать ВВС после отмены программы «Восточный экспресс». В 1986 году в обращении к нации о положении в стране президент Рейган пообещал запустить программу создания «нового “Восточного экспресса”» – космического корабля X-30, который мог бы выходить на низкую околоземную орбиту со скоростью 27 000 км/ч. Но этот проект был заморожен как технологически неосуществимый. В ответ на это, разочаровавшись в правительственных космических программах, Берт начал разрабатывать план, который назвал «Сумасшедшая логика». По сути, это означало: «Хорошо, у вас не хватает духу запустить “Восточный экспресс”. Я предлагаю на ближайшие 10–12 лет урезать бюджет НАСА вдвое и сэкономленную половину – $7 млрд – ассигновать на единовременную призовую выплату любому, кто сможет сконструировать, соорудить и пилотировать космический корабль, имеющий те же характеристики, что и “Восточный экспресс”». Берт объяснил: «Согласно моей логике, если бы это было действительно невозможно, правительство не потеряло бы ничего. А раз это возможно, то – выигрыш пополам».
Питеру эта история понравилась. Он вкратце рассказал Берту свой вариант истории любви и расставания с НАСА. Он сказал, что, когда стал осознавать, что НАСА – это не та организация, которая отправит его в космос, он начал размышлять о своей медицинской степени в ином свете. Ему захотелось разобраться в проблеме человеческого долголетия. Он решил, что нужно изобрести способ увеличения продолжительности жизни настолько, чтобы вывести ее за предел в 122 года. И он надеялся, что знания, приобретенные в Гарвардской медицинской школе, помогут ему понять, что нужно делать для того, чтобы прожить столько, чтобы успеть попасть в космос.
После ухода Питера и Марка Берт почувствовал себя несколько озадаченным. Этот фанат космоса получил в МТИ два диплома и окончил Гарвардскую медицинскую школу, не имея намерения заниматься практической медициной? Кто еще стал бы продираться сквозь все тяготы медицинской школы, чтобы потом – сознательно – так и не стать врачом?
А Марк и Питер на обратном пути не могли говорить ни о чем другом, кроме как о загадочном и обаятельном Берте Рутане. Они не были даже уверены, что он их слушал. Питеру казалось, что Берт прежде всего художник, современный да Винчи, человек, который обязательно захочет ввязаться, если предложить ему трудный и интересный проект или если он увидит, что может сделать что-то для него совершенно новое. И еще Марк и Питер пытались представить себе, что они увидят, когда вернутся в Мохаве на презентацию конструкции.
Еще Марк и Питер поговорили о призе Кремера. Они не знали, что Маккреди ушел после его получения по сугубо практическим соображениям: он остался должен банку $100 000 после того, как выступил поручителем по кредиту родственника, а бизнес у того прогорел. Берт сказал, что, по-видимому, до Маккреди дошло, что приз Кремера 50 000 фунтов – это и есть те самые $100 000. Но хотя выигрыш этого приза был очень важен для Маккреди, поскольку позволил ему расплатиться по долгу, предложенные им новые конструкторские решения оказались намного более существенными.
Марк сказал Питеру, что они с другом вложили $250 000 в создание премии Фейнмана в области нанотехнологий. О ней было объявлено в Институте Форсайта, и ее должен был получить человек, который первым сможет сконструировать и изготовить два нанотехнологических устройства: наноскопическую роботизированную руку и компьютерное устройство, которое продемонстрирует возможности создания нанокомпьютера. Марк сказал, что к учреждению премии их подтолкнуло прочтение книги Эрика Дрекслера «Машины созидания: Грядущая эра нанотехнологий».
В голове Питера буквально роились мысли, впечатления и воспоминания. Когда Марк рассказал ему про «Машины созидания», Питер вспомнил Дрекслера: он стоял в глубине аудитории в студенческом центре МТИ в 1982 году, когда Питер представлял клуб SEDS. Дрекслер тогда во всеуслышание заявил, что SEDS должен сохранять независимость от космической организации L5, невзирая на то что некоторые призывают к обратному. Питер надеялся, что настанет день, когда он сможет поблагодарить Дрекслера за выраженное им доверие к SEDS.
Самолет по-прежнему нес их обратно на восток, и Питер рассказал об уходе Джерри О’Нила. О’Нил умер в возрасте шестидесяти пяти лет, 27 апреля 1992 года, через семь лет после того, как у него диагностировали лейкемию. Питер посетил мемориал О’Нила 26 мая вместе с Грегом Мариньяком и последователями Джерри K. О’Нила. Жизнь О’Нила представлялась Питеру одновременно и вдохновляющей, и поучительной историей. Это была невероятная и поразительно совершенная работа, вдохновлявшая многих людей; это были прорывные научные проекты, о которых О’Нил мечтал и которые никогда не были реализованы.
Теперь Питер запускал две перспективные компании – International Microspace и Angel Technologies, – и в стадии становления была третья, называвшаяся Zero Gravity Corporation (ZERO-G). Вместе с Байроном Лихтенбергом и с выпускником МКУ Рэем Кронайзом он разрабатывал проект, который обеспечил бы обычным гражданам возможность испытать невесомость; для этого предполагалось использовать модифицированный самолет «Боинг 727–200». Тем не менее Питер по-прежнему не мог спать спокойно, его все больше тревожило то, что ему не удавалось сделать столько, сколько хотелось бы. Он подписал сам с собой соглашение на двух страницах, где были обозначены его сильные и слабые стороны, а также поставлены некоторые цели. Он наметил пути самосовершенствования: повышение эффективности его предпринимательских усилий, совершенствование навыков пилотирования, «перестать дергаться», в обязательном порядке заниматься регулярными тренировками, ну и найти себе подругу сердца. Ему было 32, и часы его жизни тикали, как у всех.
10
Невероятная идея
Приехав на рождественские каникулы к родителям (теперь уже пенсионерам) в Бока-Ратон, во Флориде, Питер как-то сел почитать потрепанную книжку «Дух Сент-Луиса», которую в прошлом году дал ему Грег Мариньяк. Эта книжка открыла ему много нового. Питер всегда считал, что Чарльз Линдберг в 1927 году пересек Атлантический океан как каскадер или, возможно, как смельчак, любитель риска. Ему и в голову не приходило, что Линдберг осуществил первый перелет из Нью-Йорка в Париж, чтобы получить приз.
