И все же, несмотря на потуги Паучихи всюду совать свой нос, всем по-прежнему заправлял Шиалистан.
Шааму-старшему удалось сохранить за собой должность военачальника Первой руки при трех императорах, но Шиалистан неудержимо и не таясь наставлял в Дасирийской империи свои порядки. Он лишил военачальников права не платить земельные налоги, нарушив указ, принятый сотню лет назад благословенным императором Гирамом Великим. Волна недовольства прокатилась среди знати, но указ был издан, внизу пергамента стояли императорская подпись и оттиск перстня, и против этого никто не посмел выступить открыто.
Многие военачальники объявили свои владения независимым от Дасирии, а себя назначили вольными королями. Очень скоро их земли пали под натиском варварских племен, некоторые разорились, а бывшие великие полководцы коротали век глубоко в неприступных подземельях своих твердынь.
Старший Шаам хранил верность империи и императору, но презирал регентствующую императрицу-мать и Шиалистана, не таясь называя его то «рхельским душегубом», то «щенком шлюхи Бренны».
Шаамы впали в немилость, их богатые угодья подвергались постоянным набегам варваров, а потому стремительно хирели. Рабы удирали, прихватив часть серебряных приборов и припасов из кладовых. Вскоре в Орлином замке остались лишь повариха, старая нянька-рабыня, через руки которой прошли все отпрыски Шаама-старшего от всех его жен, и несколько самых преданных воинов-ветеранов с семьями. Арэн было больно смотреть, как мать с другими женами отца часами напролет льют слезы, подкошенные нищетой.
И все же, несмотря на все невзгоды, обрушившиеся на подвластные Шаамам земли, Орлиный замок оставался для Арэна родным домом. Здесь он бывал гораздо чаще, чем в своем собственном. Родовое гнездо – отдельный мир, в котором всегда встречало родительское тепло. Даже когда отец приезжал после ревизии подвластных земель, взвинченный, хмурый, как грозовая туча, жены находили для него ласковые слова, а дети – улыбку.
Когда Шаам-старший позвал к себе Арэна и сказал, что ему нужно ехать в Северные земли с посланием, от которого зависит судьба Дасирии, он не смог отказать. Ту ночь они провели у камина в долгих задушевных беседах. Отец постоянно прислушивался к шорохам, замолкал на полуслове, услыхав далекий волчий вой.
«И в камнях живут соглядатаи», – то и дело повторял он, чашу за чашей опрокидывая в себя крепкий эль.
Когда горизонт за окнами дрогнул зарей, Арэн узнал, что именно ему нужно сделать на благо империи. Но рассвет принес не только ответы, но и встречу с гостем – с бывшим военным министром. Плешивый старик не мог обходиться без палки, его глаза поблекли, а рот лишился многих зубов. Но отец уважал немощь, к тому же они со стариком Юшаной были давними друзьями. Министр привез два свитка, один из которых был спрятан в зачарованный глиняный туб и залит оловом с двух концов. Арэн получил свитки и устные наставления обоих, с чем и отбыл.
Предстояла долгая дорога в самое сердце зимы.
– Ты уже подумал, что случится, если никто из нас не выберется живым? – Раш, который в последние часы не упускал случая ругнуться, как раз закончил присыпать снегом веревки, лежащие поперек дороги.
По замыслу Арэна, в назначенное время двое крепких парней должны будут натянуть их и задержать людоедов. Куда надежнее была бы пара цепей, но небольшая деревенька пускала добытое железо только на оружие и наконечники для стрел. Арэн успел заметить, что большая часть деревенской утвари сделана из глины и бронзы.
– Я предпочитаю думать, что закат мы встретим все вместе, – ответил дасириец. – В здравии.
– Экий ты мечтатель.
Арэн передернул плечами – другого от нишана он и не ждал. Раш всегда сторонился смерти, только прятал страх не за бравадой или в хмельном забвении, а брызжа ядом направо и налево.
– Сможешь сделать еще своих зажигательных смесей?
– Помнится, ты говорил, чтобы та фляга была последней.
– Говорил. И ту флягу ты использовал, когда под стены моего замка пришли нажученные Багартом крестьяне. О той, что в лесу, я не знал. Ты нарушил мой приказ.
Раш нарочито потупился, всем своим видом давая понять, что очень сожалеет. Арэн отлично знал, что ни о чем нишан не сожалеет. Напротив, считает все свои решения абсолютно верными. Что ж, сейчас с ним спорить было бы сложно. Да и зачем?
– Но она спасла нам жизни. Так сможешь или нет?
– Посмотрим, что тут у них найдется.
Раш был редкой занозой в заднице, но если он что-то брался делать, то делал как следует. Арэн знал, что за угрюмым выражением лица скрывается банальный протест: нишан не любил играть по чужим правилам. В тот день, когда они встретились и та встреча спасла Арэну жизнь, на Раше был обрывок рабской цепи. Он попросил Арэна дать клятву никогда не спрашивать, откуда она. Арэн взамен дал клятву, что берет его за брата, которого у него никогда не было. И, удивительное дело, даже всем и всегда недовольный Шаам-старший не стал против такого решения и собственноручно провел церемонию кровосмешения.
– Может, девчонке померещилось? – Нишан поднял голову, разглядывая яркий, стоящий почти в зените солнечный диск.
– Может. Я больше верю своим глазам. А они видели, что случилось с Роком. Преследователи могут прийти за ним по следу. Не сегодня, так завтра или послезавтра.
– Но мы же не станем торчать в этой дыре, дожидаясь, когда людоеды решать напасть?
– Не станем, конечно, – успокоил Арэн. Он отвлекся, провожая взглядом пацаненка лет пяти. Тот тащил обеими руками увесистую дубину, прогибаясь под ее тяжестью. – Тебе может показаться странным, но раз уж мы здесь, я хочу сделать хоть что-то для них.
Раш ухмыльнулся, но удержался от гаденького ответа, развернулся на пятках и затерялся между снующими селянами.
Мудрую Арэн узнал не сразу. Она облачилась в длинное свободное одеяние, которое спадало до самых пят, заплела седые волосы в косы. За ней шла Хани и несколько девочек помладше, годков десяти с небольшим. Мудрая остановилась возле него, и Арэн выдержал ее долгий изучающий взгляд.
– Они уже близко, – сказала она, – я слышу топот сотен ног.
– Мы готовы. Не знаю, что за враг сюда заявится, но мы достойно его встретим. – Арэн позволил себе легкую усмешку. И заметил, как Хани едва заметно улыбнулась в ответ.
Старая женщина направилась к стене, ее маленькая свита двинулась следом.
– Спасибо, – шепнула Хани, проходя мимо, и коснулась его руки.
Похоже, медлить больше нельзя. Арэн собрал часть людей у стен и приказал лучникам засесть под самым частоколом. Вместе с ними была Миара, сменившая свой роскошный наряд на простую, явно с чужого плеча одежду. К поясу таремка приторочила пояс с ножнами и как раз разминалась с саблей, выписывая в воздухе оружием такие вензеля, что Арэн невольно залюбовался. Раш и Банрут остались со старостой и второй частью маленького войска вооруженных сельчан. Арэн глядел на них поверх ряда вил и дубинок и не давал черному отчаянию травить душу.
