– Вряд ли бы мы выжили в дороге, попадись на пути людоедам. Напомните, чтобы я пожертвовал пару лорнов в храм Изначального, как только доберемся в столицу. – Банрут вытер пальцы тряпкой, разлил остатки вина в кружки и кликнул хозяина: – Еще кувшин!
Он пришел последним, только когда догорел погребальный костер. Потом староста подал сигнал горящим факелом, и за холмом подожгли трупы людоедов, чтобы те своим смрадом не омрачали последний поход павших воинов.
– Нам нужно ехать с рассветом, – сказал врачеватель с задумчивостью. На его загорелом лице пролегли морщины усталости, голос сделался бесцветным. – Я чувствую черную тучу, идущую в Северные земли. Нужно уходить, пока еще не поздно.
– С каких пор ты стал бояться темноты? – Арэн вопросительно взглянул на иджальца, припоминая – видел ли раньше на его лице эдакую беспросветную обреченность?
– Боги не говорят со мной, пока здесь столько крови. Моя одежда, мои руки, моя кожа, – Банрут поглядел на свои ладони, как будто впервые их видел, – все пропиталось запахом смерти. Мне поможет только очищающая молитва.
– Или крепкий хмельной сон, – брякнул Раш и проследил, чтоб жрец осушил кружку до последней капли. – Но в одном я с тобой согласен – давно пора уносить ноги. И поживее. Не знаю, что за срань течет в жилах тех славных мертвецов, но ветер приносит нестерпимую вонь. Как бы не подхватить проказу.
Арэн и не думал возражать. Он и сам чудовищно устал. В такие моменты дасириец вспоминал о родительском доме. Зимой в Орлином замке, который частенько называли «гнездом Шаамов», растапливали хару
[11], и в комнатах, расположенных над ней, сразу становилось тепло. К столу, согласно традиции, подавали семь блюд. После сестры и мать пели и играли на арфе, а братья воевали игрушечными армиями.
У Арэна, как и всякого зрелого дасирийца, давно был собственный дом, собственные жены. Замок Сияющий щит достался ему вместе с Тэлией – вдовой, которую, против всех обычаев, заставили выйти замуж раньше, чем окончился траур. Вдова в одночасье потеряла и мужа, и двоих сыновей, старший из которых был всего немногим старше Арэна, и осталась единственной владелицей небольшого, но хорошего замка и соседствующих с ним деревень. Правда, все это добро находилось на самом побережье, в отдаленных дасирийских землях. Тех, что граничили с Шаймерской пустыней. Те края до сих пор считались проклятыми, и только безумцы селились там по доброй воле. Семья мужа Тэлии получила замок и земли около него от самого императора Гирама. Ее будущему мужу достался титул военачальника Второй руки – щедрый дар для того, кто до войны зарабатывал на жизнь вырубкой леса.
Тэлия собиралась стать менадой в храме и посвятить себя молитвам, но Шаам-старший вовремя подкупил кого надо, и богатства вдовы и ее железные шахты достались Арэну. Точнее говоря, достались его отцу.
В Сияющем щите хары не было, потому там всегда стоял мертвенный холод. Зато была трофейная ванна, отделанная розовой эмалью, на ножках в виде отлитых из бронзы драконьих лап. Ее привез из какого-то военного похода муж Тэлии незадолго до того, как его скосила неведомая хворь. Тэлия могла часами на нее смотреть, как будто на какую-то картину.
Арэн не любил думать о своем доме, где его никто не ждал. Он согревал себя мыслями о месте, в котором провел детство. Сейчас дасириец отдал бы многое, лишь бы хоть на час оказаться в Орлином замке, в окружении тех, кого любил и кому был хоть немного дорог.
Ступени, ведущие наверх, скрипнули.
«Один из постояльцев», – подумал дасириец, разглядывая спускающегося мужчину. Судя по дорогим сапогам, хорошо скроенному кафтану зеленого бархата и тяжелой цепи из переплетенных золотых и серебряных звеньев, постоялец был из купеческой братии.
– Видел его сегодня на рынке, – шепнул Раш. – Товары дорогие, местным не по кошельку, в основном броня и мечи. Им грош цена в базарный день, а этот втридорога цены задрал. Готов спорить, что не ради торговли его сюда занесло. И не проездом – дальше на север только Пепельные пустоши и Край.
– Может, как и мы, держит путь в столицу.
– Сейчас узнаем.
Раш сгреб в охапку круглолицую помощницу хозяина. Девушка не стала противиться, когда он усадил ее себе на колени и ловким движением выудил из волнистых волос серебряную монету.
– Красавица, – Раш скользнул ребром монеты по ее лицу, непринужденно и легко – кто не знал уловок нишана, не заметил бы подвоха. – Ты, я погляжу, расторопная и смекалистая. Не откажешься от лорна, так ведь?
Девушка моргнула, соглашаясь.
– Тот господин в дорогих одеждах – давно он в Яркии гостит?
Монета «затерялась» в ее волосах, но только для того, чтобы снова вернуться к Рашу, теперь в другую ладонь. Помощница хозяина призадумалась, принялась загибать пальцы.
– Восемь раз солнце встало, как приехал.
Раш положил монету ей в ладонь. Девица, однако же, не торопилась уходить.
– А что он тут делает? – в свою очередь поинтересовался Арэн.
– Торгует, много у него всяких диковинных вещей.
Видя, что монет ей больше не дадут, она встала, собрала со стола посуду и ушла.
– Я видела у него кинжал с пламенеющим лезвием и ртутной змеей на рукояти. Дорогой. – Миара с тоской смотрела в опустевшую кружку.
– И когда только успела всюду пошастать, – как-то не очень добро ответил Раш.
– Думаешь, одному тебе воля?
Банрут, который до сих пор разговором не интересовался, аж подскочил на лавке.
– Со змеей? – спросил он громко, и Рашу пришлось шикнуть, чтоб заставить врачевателя быть тише.
Арэн перевел взгляд на купца – не заподозрил ли тот чего? Но мужчина, получив свой ужин, уплетал его за обе щеки и ни на что не обращал внимания.
– Кинжалы со змеей на рукояти носят хасисины из Послесвета. – Было заметно, как неприятно иджальцу упоминание об убийцах. – И братья Послесвета никогда не отдают свои клинки, не продают их и убьют всякого, в чьи руки он попал по воле случая.
– Хасисинов не существует, – фыркнул Раш. – Послесвет – это выдумка, придуманная, чтобы запугивать таких вот пустоголовых неучей. Мне этот набитый говном мешок жадности сказал, что продает шаймерскую реликвию. И что-то не похоже, чтобы он сильно от кого-то прятался, опасаясь за свою жизнь. Даже без телохранителя путешествует.
– Он не знает, что попало ему в руки, – стоял на своем Банрут. – Хасисины Послесвета – мастера перевоплощений. Никому не дано угадать такого под обыденной личиной. Они – выпестованное румийцами чистое зло с тысячей лиц. Думаешь, ты такой всеведущий, что запросто отличишь убийцу от грудастой девки, которую только что обжимал? – Обычно спокойной Банрут весь покрылся испариной. – Этот торгаш сам запросто может оказаться убийцей. Может, в том кинжале яд, который отравляет одним касанием. Нужно скорее покидать Северные земли. Немедленно.
