– Сколько ей лет? – не удержалась Миара.
– Этой весной будет пятнадцать, – ответил северянин.
Таремка уткнулась взглядом в стол, будто хотела высмотреть что-то среди переплетенных жил плохо отесанной столешницы. Миара родилась в семье торговца и богача. С малых лет коренная жительница теплых таремских земель обучалась грамоте и пению, музыке и истории, астрономии и математике. А еще фехтованию, езде верхом в мужском седле, стрельбе из лука и прочим премудростям, которым, по традициям Тарема, женщин обучали наравне с мужчинами. Таремские женщины не спешили выходить замуж, если только замужество не было подкреплением успешного торгового союза двух купеческих династий. Вместо этого они частенько пускались в странствия по свету, чтобы вернуться обогащенными опытом и знаниями. Таремка могла покрыть себя несмываемым позором, если выходила замуж раньше тридцати по такому недостойному поводу, как любовь.
Вместо глиняных кружек хозяйка поставила медные, грубой работы, кубки. Староста собственной рукой разлил в них игристое янтарное вино и пригласил гостей угощаться. Ели молча.
Мудрая пришла только когда первый стол уже был убран, и на сладкое Хильда подала пирог с брусникой. Теплые куски сдобы источали теплый ароматный пар.
– Я послала птицу с вестью в Холмы, к своим сестрам, – сказала Мудрая, садясь у самого очага. Она протянула руки к огню и потерла их, будто целую вечность провела в холоде. – Но сейчас зима, коршуны и орлы повсюду, и они голодны.
– Осталось пять десятков человек, кто способен оборонять деревню, – староста затеребил косы в бороде. – С детьми и женщинами около девяти десятков будет.
– Почему бы нам не вернуться обратно? – предложила Миара. – Неужели нет ни одного пути на юг, кроме того, по которому пришли мы?
– Весна подошла, мамонты возвращаются с зимовья в земли Кельхейма. – Старая женщина покачала головой. – Нельзя становиться им поперек дороги.
– Нужно уходить, оставлять деревню и прятаться, – Арэн посмотрел сперва на Варая, который сделал вид, будто не слышит его, потом на старую северянку. – В Хеттские горы.
– Все там сгинем. – Мудрая смотрела в огонь, и в ее взгляде заплясали языки пламени. Огонь будто силился растопить молочную пенку на старческих глазах.
– Здесь тоже, – настаивал Арэн. – В горах нас не смогут окружить. Замок моего отца стоит в ущелье – я знаю, как оборонять горы.
Старуха отмалчивалась, и за нее сказал староста. Он встал, сделав широкий круг по комнате, потом развел руки, будто собирался обнять весь мир.
– Чужестранец, это – наша земля. Многие годы наши прадеды жили на ней, с самого основания. Чтили духов предков, чтили богов и прославляли имена павших воинов. Мы живем с того, что дает нам море, земля наша не так плодородна, чтобы прокормить всех детей севера. Куда нам идти? Что с нами станет, если уйдем от земли и воды, от того, что нас кормит?
Он смотрел на дасирийца так, будто ждал ответа. Но у Арэна его не было. Он знал только, что еще одного нападения деревня не выдержит. В прошлый раз твари отступили только потому, что дух, призванный Хани, расправился с троллем. А тролль пришел за детьми. Шарашам нужны дети. Зачем? Он не знал. Да и кто сможет ответить? А значит, твари будут нападать снова и снова, пока не получат желаемое. Ох, прав был Раш, когда говорил, будто кто-то их направляет. Можно сражаться против бестолкового неорганизованного стада и даже рассчитывать на победу. Вкупе с хорошей стратегией и пятьдесят человек могут превратиться в значительную силу, но если противник так же умен и настойчив – им ни за что не выстоять. Разве что сам Хаос залезет в человечью шкуру и встанет на их сторону.
Арэн высказал сомнения вслух. Спокойно и обстоятельно, чтобы понял даже недалекий Варай.
– Мы никогда не убегали, – стоял на своем староста. Раззадоренный решимостью Арэна и тем, что Мудрая не поддерживала его самого, он вошел в раж. – Если так будет угодно Скальду, мы сразимся – и погибнем. Но не прослывем на весь Север трусами.
– Очень неразумные слова говоришь, господин, – вмешался в разговор Банрут, грея ладонями чашу с подслащенным молоком. – В отступлении нет ничего позорного. Позорно отдаться глупой смерти. У моего народа есть легенда о великом воине Тархи, славном, как вольный южный ветер. Как-то он возвращался домой, но путь ему перегородил великан, такой огромный, что голова его закрывала солнце. Тархи знал, что ему не одолеть великана. Знал он и то, что на пути, по которому он пришел, лежит огромная непроходимая пустыня, со смертельно опасными зыбучими песками. И лишь немногие знали, как пройти так, чтобы в них не попасться. И Тархи отступил, а великан пустился в погоню. Несколько дней и ночей бродил великан по пустыне. Он ослаб. И когда его ноги увязли в песках, Тархи вышел к нему и отсек голову, не боясь больше могучего противника. – Банрут окунул губы в молоко, глотнул и мягко улыбнулся. – Скажи мне, господин, трус ли Тархи?
К удивлению Арэна, староста не торопился с ответом. На его лбу пролегли борозды белесых морщин. Когда он заговорил вновь, слова северянина звучали куда разумнее.
– В Хеттских горах полно огненных пещер, земля там лопается от раскаленного пара. В глубинах водятся дагфари, а летучие мыши высасывают кровь из всякого, кто потревожит их покой.
– Далеко до этих гор?
– На восток пара часов лошадьми, три – санями, – Мудрая то и дело ловила ладонью воздух у рта в поисках трубки. Не находя ее, разочарованно шлепала губами. – Мы верим, что наш основатель Ярик пришел с берега океана, через проход в Хеттских горах. Но ход за ним завалило камнями, и больше никто никогда оттуда не возвращался. Все смельчаки сгинули без вести.
– Это лучше, чем ждать смерти, – пожал плечами Арэн. Рассказы о дагфари его не пугали. Он с детства привык к страшным сказкам няньки-рабыни, в которых огненные твари убивали невинных младенцев и совращали человеческих женщин – именно так, если верить словам старой рхельки, появлялись все дагфари Эзершата. За свой недолгий век Арэн видел многое, но ни разу не встречал ни огненных созданий, ни рогатых порождений человека и огня. – Решайте, пока есть время.
Теперь тишина в доме старосты поселилась надолго. Ее нарушали лишь треск пожирающего поленья огня, тихие шаги молодой жены Варая да еще негромкие окрики дозорных с улицы.
– На рассвете выступаем, – наконец, сказа Мудрая.
– Я бы не стал ждать… – начал было дасириец, но она перебила его.
– Может, больше этим людям не дано вдосталь поесть и поспать. Никто не отнимет у них последний сон в теплых постелях. Погода завтра будет ласковой, к полудню доберемся до горной стопы.
На том и решили. Арэн в сопровождении Миары и иджальца покинул дом старосты сразу после ухода Мудрой. Дасириец поблагодарил врачевателя за вмешательство, а тот добродушно улыбнулся, дрожа на холоде, словно осиновый лист.
– Мы ехали к Белому сьеру Северных земель, чтобы попросить помощи для себя, – ворчала Миара, – а вместо этого застряли в дремучей глуши. Остается только молиться, чтобы за время, пока ты будешь спасать сотню безмозглых варваров, в могучей Дасирии не случилось ничего такого, что обезглавит твою семью.
