Благо туша развернулась, северяне не стояли столбами и уже напирали на зверя со всех сторон. Они громко перекрикивались, сбивая животное с толку, улюлюкали и визжали. Мамонт непонимающе топтался на месте, рассеченный мечом хобот болтался, словно плеть. Арэн пришпорил коня, на скаку поудобнее перехватил меч. Лезвие превратилось в стальной смертоносный клык. Цель так близка. Она рассержена и дезориентирована – этим надо воспользоваться. Вонь с новой силой накрыла дасирийца.
Он извернулся, отклонился в сторону, удерживаясь в седле одними ногами. Клинок свистнул в лихом размахе и рассек кожу под коленом задней ноги мамонта. Кожа, мясо, тугие нитки сухожилий – все поддались славной, крепко заточенной дасирийской стали. Удар получился таким сильным, что Арэна едва не выбило из седла, но он удержался и не мешкая повернул обратно, перекладывая меч для удара по соседней ноге.
Животное зашаталось, припало на раненую ногу. Пасть его, вся взмыленная, издала то ли стон, то ли плач. Северяне уже ликовали, но и бдительность не потеряли и не сближались с мамонтом, грозя ему вилами и острогами. Арэн тем временем достиг новой цели и, собирая всю силу, снова ударил по сухожилиям. В этот раз остаться в седле не вышло – дасирийца буквально вышибло, с размаху швырнуло на землю. Он покатился кубарем, едва не попав под тушу мамонта, который, потеряв возможность стоять на задних ногах, неуверенно присел, чтобы уже не подняться. Зверь отчаянно сопротивлялся, трубил и норовил поддеть бивнями любого, кто рискнет сунуться ближе, но его участь была решена.
Арэн с трудом поднялся – вроде бы ничего не сломал, но помяло его изрядно. Если бы не мокрая влага под ногами, все могло бы закончиться куда плачевнее. Он обошел тушу, держась на безопасном расстоянии, чтобы ненароком не попасть под удар. Воняло так, что глаза выедало, дасирийцу пришлось задержать дыхание, чтоб не закружилась голова. Следуя его примеру, северяне подобрались к передним ногам и даже плохим мечом умудрились подрезать одну. Правда, смельчак поплатился за это добрым ударом по спине, отчего некоторое время даже дышать не мог. Арэн покончил с последней ногой.
Потеряв возможность двигаться, мамонт беспомощно дергался, как-то почти по-человечески всхлипывал. Северяне, вконец осмелев, зашли сбоку и, кто чем, кололи поверженного врага в бока.
Дасириец хотел поскорее закончить агонию животного и подарить ему скорую смерть. Он поравнялся с головой, приметился и одним коротким ударом пробил мамонту темя: тут кость была тоньше всего, и меч почти без препятствия зашел на половину длины.
Зверь затих, но его хобот еще некоторое время бесцельно колотил и ползал по земле.
Арэн устало облокотился на тушу, вытирая перепачканный кровью и серым студнем мозгов меч о шкуру мамонта. Между тем северяне принесли мертвого товарища – смельчака с вилами, начавшего всю эту охоту. Обступили, склонили головы. Арэн слышал, как они спорят, где бы сложить погребальный костер – здесь или в деревне.
«В самый раз, на костер-то и сбежится вся нечисть в округе», – со злостью подумал дасириец.
– Никого мы жечь не будем, – сказал он, как отрезал. – Пусть Изначальный распорядится душой павшего, как он того заслужил при жизни, а могилой ему станет земля. Нельзя здесь дымить. И в деревне – тоже!
Северяне погалдели, недовольные, но быстро успокоились. Они косились на поваленную тушу, будто издохший мамонт крепко отличался от живого.
– Не бешеный он, – сказал «синий лоб» и ткнул вилами в ногу животного.
Мех здесь был пропитан старой засохшей кровью. Под колтунами виднелась воспаленная, бугристая от волдырей кожа. Арэн присмотрелся: на коже змеились длинные отметины, будто кто-то пытался оторвать кусок мяса напрямую. Подтверждал это и обломок гниющего клыка, который торчал из меха в самом центре воспаления.
– Шараши, – прошептал кто-то у Арэна за спиной.
– Порча, – продолжил «синий лоб» и попятился, словно зараза могла передаться ему по воздуху или через взгляд. – В него попала дурная кровь и гниль людоедов.
– Видать, твари Шараяны напоролись на стадо, – добавил кто-то из его товарищей.
Арэн поскреб подбородок – молодая щетина нещадно зудела. Если северяне правы, тогда понятно, что задержало людоедов в пути. С другой стороны, разведчики еще там, в Яркии, рассказывали про полчища шарашей. Неужели нескольких мамонтов хватило, чтобы распугать несколько сотен шарашей? Иди основная масса людоедов двинулась в каком-то ином направлении?
– Не трогайте ничего, даже бивни, – приказал он, хоть в этом не было большой необходимости – северяне сторонились убитого зверя.
Вонь стала невыносимой. Прямо на глазах алые глаза мамонта набухли от крови, из дыры в голове повалил густой зловонный пар и серая жижа. Лошади снова заволновались. Жеребец Арэна подошел к хозяину и ткнулся мордой в плечо.
– Дальше-то куда? – спросил один из селян.
Арэн не знал. Простая вылазка обернулась новой кровью. Кто знает, что будет дальше и на кого они еще наткнутся. Без острой необходимости рисковать не хотелось.
– Я сам поеду, – буркнул он. Сел в седло, спрятал меч в петлю у седла. – Шуму меньше.
– Некогда геройничать, господин. – «Синий лоб» смачно харкнул. – Не бабы мы, чтоб всякой дряни спины и жопы показывать.
– Верно говоришь, Крос, – подхватили остальные.
Арэн пожал плечами и не стал спорить. В конце концов, если кому-то из них суждено встретить смерть, так тому и бывать. Он видел, как люди умирали целыми сотнями, был в сражениях, где земля становилась вязкой от пролитой крови. Убивал без разбора всех, кто лез под клинок и сражался в цветах другого дома. Он убивал обученных воинов, свирепых наемников, простых крестьян, сопливых мальчишек. И никогда не сожалел. Каждый, кто берет в руки меч, знает, что рано или поздно убьет сам и убьют его. Это выбор жизни и смерти, и сопливой жалости тут не место.
Дорога спорилась. До Яркии оставалось рукой подать. Дождь прекратился, но тучи все гуще и плотнее затягивали небо. Северяне негромко обсуждали долгожданную оттепель, обменивались планами, что бы посеять в этом году – картофель или свеклу. Губы дасирийца невольно тронула улыбка, когда мужчины принялись обсуждать, не обрюхатить ли заодно и своих женок. Может, Бьери тоже понесла? Арэн надеялся, что боги, давно обходившие его своей милостью, расщедрятся и дадут крепкого наследника.
За добрыми мыслями и путь становится короче, и уходит напряжение. Арэн осадил себя у самого пригорка, где после схватки с шарашами северяне разложили костер, в котором сожгли трупы людоедов. Из грязи выглядывали редкие остатки костей.
Тишина. Проклятье – тишина! Ни вони, ни следов. Впрочем, земля кругом настолько размокла, что вполне могла все скрыть… или нет? Нет, пожалуй, не могла. После сотни-другой гнилых тварей что-то осталось бы обязательно.
Северяне, не сговариваясь, спешились, дружно помочились на пепел и туда же еще и наплевали. Дасириец не присоединился к ритуалу осквернения, но мысленно пожелал Шараяновым тварям сгинуть совсем.
