Шиалистан выразительно посмотрел на Черную деву. Живии, храня умиротворение, лишь утвердительно кивнула.
«Неужели она никогда не обижается?» – подумал регент, переведя взгляд на старика, который продолжал шуршать страницами фолианта. Гиршет старательно делал вид, что не слышит разговора, но то и дело чуть поворачивал голову в их сторону.
– Могу я идти, господин? – спросила женщина, как только в их разговоре повисла пауза.
– Ступай. И вот еще что… Если кто-то вдруг станет противиться или, и того хуже, пытаться грозить оружием… Словом, я не слишком расстроюсь, если один или двое, или даже все отойдут в лапы харстам. Но! – Шиалистан поднял палец. – Это крайняя мера, Живии.
– Я поняла, господин.
Черная дева покинула его покои.
– Так вернемся же к нашим баранам, хронолог. – Регент поднялся, обошел стол и взял с серебряного подноса клинышек сыра, весь в зеленых прожилках плесени. «Мраморная голова» – так называли этот сорт в Рхеле, откуда сыр доставляли специально к столу Шиалистана. Дасирийцы переняли секреты у соседей, но даже самые искусные мастера-сыроделы не могли создать именно тот неповторимый сладко-терпкий привкус, которым прославился «мраморный» сыр рхельцев.
Шиалистан с наслаждением откусил кусочек, дождался, пока рот наполнится знакомым вкусом.
Гиршет откашлялся, отложил в сторону увеличительное стекло и оставил книгу раскрытой на развороте с нарисованным раскидистым древом клена в самом центре. Клен издавна был символом Гирама Великого, все его потомки носили в своем гербе кленовый лист: золотой на белом поле. Только по прихоти безумного Тирпалиаса поверх листа нарисовали еще и два скрещенных клинка.
– Твой брат по матушке, господин, светлый умом, но почивший раньше срока император Нимлис был единственным наследником своего отца.
– Он не был светлый умом, он был полудурком, хронолог. Уж при мне-то не лукавь, ради Троих. – Шиалистан снова откусил от сырного клина и запил вином, прохаживаясь вдоль стола. – Давай-ка называть вещи своими именами. Мне казалось, между нами не может быть недомолвок.
– Как прикажешь, господин. – Хронолог покорно склонил седую голову.
– Продолжай.
– Дети твоего брата, принц Сатар Третий и его сестра Нинэвель – последние наследники крови Гирама в этой ветке. Но есть и другие, которые могут претендовать на престол по праву крови. Правильно я понимаю, что тебя интересуют все наследники на трон Дасирийской империи, господин?
– Правильно, – небрежно бросил Шиалистан. Он снова занял место во главе стола и вальяжно облокотился на спинку стула, покрытую шкурой тигра.
– Тогда, с твоего разрешения, я продолжу. – Старик припал глазом к увеличительному стеклу, пристально разглядывая правую страницу разворота, так, будто выискивал там крошечного жука. Его палец следовал нарисованной короткой ветке. – У Гирама были близнецы от его второй жены: Сарико и Алигасей.
– Это те старики, что заправляют в Храме всех богов? – Регент улыбнулся. – Сколько им уж минуло? Сто десять лет обоим, не меньше? Того и гляди, оба душу харстам отдадут. И, насколько мне известно, много-много лет назад эти двое отреклись от права на престол в пользу Ашура.
– Все так, господин, – подтвердил Гиршет. – Но вы желали знать обо всех наследниках, и я…
– Продолжай, – перебил Шиалистан. Несмотря на то что положение его было шатким и приходилось ждать удара отовсюду, регент не брал в расчет этих двух едва живых стариков-служителей. Они, вне всякого сомнения, были значимыми личностями, и слово Верховных служителей Храма подчас было равнозначно слову императора, но в начавшейся шахматной партии эти фигуры уже давным-давно вышли из игры.
– Также на попечении Верховных служителей находится Лимис. И, хоть бедняжка унаследовала недуг своего отца Тирпалиаса и разум ее блуждает в неизвестных нам мирах, она носит кровь Гирама.
– То есть, если вдруг кому-то взбредет в голову усадить эту полоумную на престол, то… – Шиалистан нарочно сделал паузу, предлагая хронологу закончить за него.
– …то вряд ли Сарико и Алигасея дадут свое согласие на то, чтобы несчастная покинула пределы священной обители. Насколько мне известно, сейчас Лимис занимается разведением цветов и помогает прокаженным. Отчего-то убогие со всех просторов Дасирии сползаются к Храму, чтоб Лимис возложила на них руки. Говорят, она лечит своим касанием и что ее слабый рассудок – это вовсе не хворь, а слишком щедрое благословение Троих.
– Но престол – она имеет на него право? – нетерпеливо уточнил Шиалистан.
– Вне всякого сомнения. Хоть мать ее была простой рабыней, как и мать твоего покойного племянника Сатара Третьего, для дасирийцев всякое право передается лишь по крови. Чем она гуще – тем лучше.
– Да уж, моя так и вовсе слишком разбавлена. – Шиалистан всеми силами старался показать, как ничтожен для него этот факт, но в глубине души так не считал.
– Мне рассказывать дальше, господин? – аккуратно кашлянул хронолог.
Рхелец дал согласие кивком.
– Итак, есть еще Сиранна Потерянная. Но она пропала много лет назад, и с тех пор о ней никто ничего не знает. С десяток раз приходили ко двору всякие оборванцы, выдающие себя за детей Сиранны, только их головы быстро украсили пики за стенами Иштара.
Старик гаденько похихикал в седые усы, немощные и тонкие, как и он сам, крысиными хвостами сползавшие до впалой груди.
– Так ли уж неизвестно, где ее искать?
Шиалистан подался вперед. Байки про наследников Сиранны он и раньше слыхивал, только никогда прежде они не интересовали его так, как теперь. Он собирался сыграть сам, без дядиных указок и советов из Рхеля, но в таком случае следовало подготовить фигуры. И узнать заранее, чем может дать отпор противник, имя которому: дасирийская озлобленная знать.
– Бедняжку вроде как похитили та-хирские пираты, а у этих жабродышных один разговор – продать все, что можно продать. Принцесса, вероятнее всего, попала в рабство. Она еще в те юные годы была первой красавицей, вся в мать. Я знаю, что волею наших верховных служителей принцессу искали и даже ходили разговоры, будто Сиранна попала в южные земли к богатому эфратийцу, потом тот продал ее в Иджал, а после следы принцессы стали слишком неразборчивы, чтобы понять, в какой стороне искать. – Старик пожевал губами, и его усы заходили ходуном – ни дать ни взять седой крыс. – Я не был бы уверен насчет наследия по линии Сиранны, господин. Сатар Второй, отец Тирпалиаса, в ту пору уже отрекся от престола, и принцесса родилась еще до того, как Сатар снова сел на престол.
– Разве это имеет значение, когда речь идет о крови Гирама?
– Смотря как дело повернется, в случае, если объявятся наследники Сиранны. Политика и кровь, кровь и престол – все так зыбко, так шатко.
– Продолжай дальше, хронолог, – приказал регент, поставив на воображаемую шахматную доску еще несколько фигур пока неопределенного цвета.
