На лифте Себастьян поднялся на верхний этаж и сразу направился к председателю правления. Он постучал в дверь и шагнул в кабинет: там шло заседание.
– Извините, я попозже зайду…
– Входи, входи, Себ, – позвал Седрик. – Моего сына ты помнишь, – добавил он, когда Арнольд Хардкасл уверенно направился к нему.
Они обменивались рукопожатием, и Арнольд шепнул:
– Отвечайте только на вопросы, которые вам задают, ничего от себя не добавляйте.
Себастьян посмотрел на двух других мужчин в комнате: их он видел впервые. Руки они ему не предложили.
– Арнольд здесь, чтобы представлять твои интересы, – сказал Седрик. – Я уже рассказал инспектору уголовной полиции, что уверен: произошедшему наверняка должно быть простое объяснение.
Себастьян понятия не имел, о чем говорил Седрик.
Старший из двух незнакомцев сделал шаг вперед и представился:
– Инспектор уголовной полиции Россиндейл из полицейского участка в Сэвил-роу. У меня к вам несколько вопросов, мистер Клифтон.
Из романов своего отца Себастьян Клифтон знал, что инспекторы уголовной полиции не занимаются мелкими правонарушениями. Он кивнул, но, следуя наставлению Арнольда, промолчал.
– Вы приезжали в галерею Агню на Бонд-стрит сегодня утром?
– Да, приезжал.
– С какой целью?
– Забрать картины, которые приобрел на прошлой неделе.
– А вам помогала мисс Салливан?
– Да.
– Где сейчас эти картины?
– В багажнике машины мистера Хардкасла. Я собирался вечером отвезти их в свою квартиру.
– Вот как? А где сейчас эта машина?
– Стоит перед банком.
Инспектор переключил свое внимание на Седрика Хардкасла.
– Могу я получить ключи от машины, сэр?
Седрик бросил взгляд на Арнольда, тот кивнул.
– Ключи у моего шофера, – сказал Седрик. – Он ждет внизу, чтобы отвезти меня домой.
– С вашего разрешения, сэр, я схожу проверю, находятся ли картины в багажнике, как утверждает мистер Клифтон.
– Возражений нет, – сказал Арнольд.
– Сержант Веббер, останетесь здесь, – велел Россиндейл. – Позаботьтесь о том, чтобы мистер Клифтон не покидал этой комнаты.
Молодой офицер кивнул.
– Что, черт возьми, происходит? – спросил Себастьян, когда инспектор вышел из кабинета.
– У тебя все отлично, – попытался успокоить его Арнольд. – Но я думаю, в сложившихся обстоятельствах будет разумно тебе больше ничего не говорить, – добавил он, глядя прямо на молодого полицейского.
– Однако, – сказал Седрик, вставая между полицейским и Себастьяном, – я хотел бы попросить профессионального преступника подтвердить, что только двое сели в поезд.
– Да, дон Педро и Луис. Диего даже не приходил.
– Они будто играют нам на руку, – сказал Седрик.
В этот момент появился инспектор Россиндейл с тремя упакованными полотнами. Следом за ним вошли сержант и констебль, которые несли остальные шесть. Картины поставили у стены.
– Эти девять предметов вы забрали из галереи с помощью мисс Салливан? – спросил инспектор.
– Да, – не колеблясь, ответил Себастьян.
– Вы позволите мне развернуть их?
– Конечно, прошу вас.
Трое полицейских принялись разворачивать коричневую бумагу, в которую были завернуты картины. Внезапно Себастьян ахнул, указывая на одну из картин:
– Моя сестра не рисовала этого!
– Великолепное полотно, – проговорил Арнольд.
– На этот счет ничего не скажу, сэр. – Россиндейл вгляделся в табличку на обороте рамы. – Однако могу подтвердить, что автор этой картины не Джессика Клифтон, а некто по имени Рафаэль, и, согласно заявлению мистера Агню, стоит полотно по меньшей мере сто тысяч фунтов.
Себастьян выглядел явно растерянным, но продолжал молчать.
– И у нас есть причина верить, – продолжил Россиндейл, глядя на Себастьяна, – что, действуя совместно с мисс Салливан, под предлогом выкупа картин своей сестры вы совершили кражу ценного произведения искусства.
– Но в этом нет никакого смысла, – заявил Арнольд, прежде чем Себастьян успел раскрыть рот.
– Простите, сэр?
– Подумайте, инспектор. Если, как вы предполагаете, мой клиент совместно с мисс Салливан украл Рафаэля у Агню, можно ли предполагать несколько часов спустя найти картину в багажнике машины его шефа? Или, по-вашему, шофер председателя правления тоже в сговоре, а может, даже и сам председатель?
– Мистер Клифтон, – Россиндейл сверился с записями в своем блокноте, – признал, что собирался отвезти картины в свою квартиру сегодня вечером.
– Не кажется ли вам, что Рафаэль смотрелся бы несколько… неуместно в квартире холостяка в Фулэме?
– Это не повод для шуток, сэр. Мистер Агню, сообщивший о краже, весьма уважаемый в Вест-Энде арт-дилер и…
– Это не кража, инспектор, если только вам удастся доказать, что картину забрали намеренно. И поскольку вы не спросили моего клиента о его версии произошедшего, я не в состоянии понять, как вы могли прийти к такому заключению.
Офицер повернулся к Себастьяну, который в этот момент пересчитывал картины.
– Признаю свою вину, – вдруг заявил Себастьян. Детектив заулыбался. – Не в краже. В страстной влюбленности.
– Поясните, пожалуйста, свои слова.
– На выставке выпускников Слейда было девять картин моей сестры, Джессики Клифтон, а здесь их восемь. Если одна из них все еще в галерее, значит моя вина: я забрал не ту картину и прошу прощения за эту не более чем элементарную ошибку.
– Ошибка на сто тысяч фунтов, – заметил Россиндейл.
– С вашего позволения, инспектор, замечу, не желая, однако, быть обвиненным в легкомыслии, – вступил Арнольд, – что для профессионального преступника нехарактерно на месте преступления оставлять улики, которые указывают конкретно на него.
– Мы не знаем, как все обстояло на самом деле, мистер Хардкасл.
– Тогда я бы посоветовал нам всем отправиться в галерею и убедиться, по-прежнему ли там находится недостающая картина Джессики Клифтон, являющаяся собственностью моего клиента.
– Этого мне будет недостаточно, чтобы убедиться в его невиновности, – заявил Россиндейл.
Он уверенно взял Себастьяна за руку, вывел из комнаты и не отпускал до тех пор, пока тот не оказался на заднем сиденье полицейского автомобиля между двумя крепкими констеблями.
Себастьян же думал лишь об одном: каково сейчас приходится Саманте. По пути в галерею он спросил инспектора, будет ли она там.
