Из показаний старшего проводника «Ночного шотландца» явствовало, что именно Лансдорф ночью сбросил с поезда – сэр Алан перевернул страничку в деле – мисс Китти Парсонс, известную проститутку. Бедная женщина пока остается в коме, поэтому шансов на победу и вынесение вердикта «вне всяких обоснованных сомнений» против бывшего офицера СС не было. Несмотря на это, жернова правосудия вот-вот придут в движение.
Сэр Алан не очень-то жаловал коктейльные вечеринки и, хотя получал десяток приглашений в день – от «Куинс-гарден» до «Роял бокс» в Уимблдоне, – в девяти случаях из десяти черкал ручкой «нет» в верхнем правом углу и предоставлял своему секретарю придумывать убедительную причину. Тем не менее, когда в руках его оказалось приглашение из Министерства иностранных дел на коктейльную вечеринку в честь нового посла Израиля, сэр Алан написал в правом верхнем углу «да».
Секретарь кабинета министров не испытывал особого желания встречаться с новым послом, который в прошлом приезжал в составе нескольких делегаций. Однако на вечере будет присутствовать один гость, с которым он очень хотел перекинуться парой слов с глазу на глаз.
Сразу после шести сэр Алан оставил свой офис на Даунинг-стрит и, перейдя дорогу, направился в Министерство иностранных дел. Поздравив нового посла и обменявшись любезностями с некоторыми другими, пожелавшими отплатить секретарю своим почтением, он с бокалом в руке ловко лавировал в переполненном зале, пока в поле зрения не показалась его добыча.
Симон Визенталь беседовал с главным раввином, когда к ним подошел сэр Алан. Он терпеливо выждал, пока сэр Исраэль Броди не начнет беседу с супругой посла, затем повернулся спиной к оживленно разговаривающей толпе, явно давая понять, что он не желает, чтобы его перебили.
– Доктор Визенталь, позвольте сказать, как я восхищен вашей кампанией по поиску и задержанию нацистов, причастных к холокосту. – (Визенталь слегка поклонился.) – Скажите, пожалуйста, – секретарь кабинета министров понизил голос, – говорит ли вам о чем-нибудь имя Карл Лансдорф?
– Лейтенант СС Лансдорф был одним из ближайших помощников Гиммлера. В его личном штабе он служил дознавателем. У меня на него масса материала, сэр Алан, но, к сожалению, Лансдорф бежал из Германии за несколько дней до входа союзников в Берлин. Последнее, что я слышал, – он живет в Буэнос-Айресе.
– Думаю, вам будет интересно узнать, что он у вас под боком, – прошептал сэр Алан.
Визенталь подался ближе, склонил голову и обратился в слух.
– Благодарю вас, сэр Алан, – проговорил Визенталь, выслушав информацию секретаря кабинета министров. – Я немедленно принимаюсь за работу.
– Если вам понадобится моя помощь, неофициальная, разумеется, вы знаете, где меня найти, – сказал он в тот момент, когда к ним подошел председатель Общества дружбы с Израилем.
Сэр Алан поставил свой опустевший бокал на поднос проходившего официанта, отказался от предложенной сосиски на палочке, пожелал спокойной ночи послу и отправился обратно в дом номер десять. Он вновь прокрутил в голове общий план, убеждаясь, что точки над каждым «i» расставлены и перечеркнуто каждое «t». Самой большой проблемой станет выбор верного момента, чтобы провести арест обоих братьев в один день сразу после исчезновения Лансдорфа.
Уже за полночь поставив завершающую точку над «i», сэр Алан в очередной раз подумал, что все равно предпочел бы мягкую диктатуру.
Майор Алекс Фишер выложил на стол два письма: его собственное с прошением об отставке из совета директоров пароходства и рядом – пришедшее сегодня утром письмо от Седрика Хардкасла с предложением продолжать эту работу. Плавный переход, как описал это Хардкасл, с долгосрочной перспективой.
Алекс разрывался, пытаясь взвесить все за и против двух вариантов. Принять щедрое предложение Седрика и сохранить место в совете директоров с заработком две тысячи фунтов в год плюс возмещение расходов и масса возможностей преследовать другие интересы?
Однако дон Педро пообещал ему в случае ухода в отставку пять тысяч фунтов наличными. По зрелом размышлении, предложение Хардкасла – вариант более привлекательный. Но с другой стороны, существовала угроза мести дона Педро, если он в последний момент откажется от их договора: произошедшее с мисс Китти Парсонс – яркое тому доказательство.
В дверь постучали, что очень удивило Алекса: он никого не ждал. Еще больше он удивился, когда, отворив дверь, увидел на пороге Диего Мартинеса.
– Доброе утро, – поздоровался Алекс, словно ждал его прихода. – Входите, – добавил он, не зная, что еще сказать.
Он провел Диего на кухню, чтобы тот не видел двух писем на столе в кабинете.
– Какими судьбами в Бристоле? – спросил он и, вспомнив, что Диего не пьет спиртного, наполнил чайник водой и поставил на плиту.
– Отец просил передать вам это. – Диего выложил на кухонный стол пухлый конверт. – Можете не пересчитывать. Здесь две тысячи, которые вы просили авансом. Остальное можете забрать в понедельник, после того как подадите в отставку.
Алекс принял решение: страх поборол жадность. Он взял конверт и убрал его во внутренний карман, но спасибо говорить не стал.
– Отец попросил напомнить вам, что в пятницу утром после заявления о своей отставке вам необходимо будет встретиться с представителями прессы.
– Разумеется, – пообещал Фишер. – Как только я вручу письмо миссис Клифтон, – он по-прежнему с трудом мог заставить себя называть ее «председателем», – я, как мы и договаривались, разошлю телеграммы, вернусь домой и сяду за стол ждать, с тем чтобы отвечать на любые телефонные звонки.
– Вот и хорошо, – сказал Диего; в этот момент в чайнике закипела вода. – Итак, до встречи в понедельник днем на Итон-сквер, и, если освещение ежегодного собрания в прессе окажется благоприятным, вернее, неблагоприятным, – он улыбнулся, – вы получите остальные три тысячи.
– Вы не выпьете чашечку кофе?
– Нет. Я доставил деньги и сообщение отца. Он лишь хотел убедиться, что вы не передумали.
– Отчего же он вдруг решил, что я могу передумать?
– Не представляю. Однако помните, – добавил Диего, опустив глаза на фотографию мисс Китти Парсонс на первой странице «Телеграф», – если что-то пойдет не так, на следующем поезде в Бристоль отправлюсь уже не я.
Когда Диего ушел, Алекс вернулся в кабинет, порвал письмо Седрика и выбросил обрывки в мусорную корзину. Ответа не будет. Хардкасл сам поймет в субботу, когда из центральных изданий узнает о его отставке.
Он побаловал себя ланчем в «Карвардине» и остаток дня провел, выплачивая небольшие долги, некоторые уже давно просроченные, местным торговцам. По возвращении домой он проверил деньги: в конверте еще оставалась одна тысяча двести шестьдесят пять фунтов новенькими хрустящими банкнотами. Еще три тысячи добавятся в понедельник, если пресса проявит достаточный интерес к его истории. Алекс лег, но заснуть не мог, прокручивая в голове некоторые заявления, которые надеялся скормить журналистам. «Боюсь, „Бэкингем“ отправится ко дну еще до выхода в свое первое плавание. Назначение женщины председателем совета директоров было безумной авантюрой, и я не верю, что компания когда-нибудь оправится от этого. Конечно же, я продал все мои акции: уж лучше я немного потеряю сейчас, чем все – потом».
