– Премьер-министр готов принять вас.
Джайлз поднялся на ноги и отправился, как говорят в народе, в «долгий путь к виселице».
Когда он вошел в кабинет премьер-министра, Гарольд Вильсон сидел в центре длинного, овальной формы стола, окруженного двадцатью двумя пустыми стульями. Увидев Джайлза, премьер-министр тотчас встал со своего места под портретом Роберта Пиля
[55] и проговорил:
– Отличный результат Бристольских судоверфей, Джайлз, поздравляю!
– Благодарю вас, премьер-министр, – сказал Джайлз, переходя к традиции уже больше не называть его по имени.
– Проходите, присаживайтесь, – сказал Вильсон, набивая трубку.
Едва Джайлз собрался усесться рядом, как премьер-министр сказал:
– Нет, не здесь. Это место Джорджа. Присаживайтесь вон там. – Он показал на стул с отделанной зеленой кожей спинкой в дальнем конце стола. – Ведь на этом месте каждый вторник будет сидеть министр иностранных дел.
46
– Ты только вдумайся, сколько всего может пойти не так, – сказала Эмма, вышагивая взад-вперед по спальне.
– Давай лучше сосредоточимся на том, сколько всего может пойти как надо, – мягко возразил Гарри. – Грэйс дала хороший совет: расслабиться и воспринимать все происходящее как отпуск.
– Жаль только, что она не смогла пойти в рейс с нами.
– Грэйс и не собиралась брать двухнедельный отпуск во время восьминедельного семестра.
– Джайлз-то смог.
– Всего неделю. И то пришлось хитрить, потому что он планирует наведаться в ООН во время остановки в Нью-Йорке, а затем встретиться со своим американским коллегой в Вашингтоне.
– Оставив Гвинет с ребенком дома.
– Мудрое решение при сложившихся обстоятельствах. Хороший бы у них обоих получился отпуск с юным Уолтером, ревмя ревущим день и ночь напролет.
– Так, ты собрался, готов? – спросила Эмма.
– Так точно, председатель. И давно готов.
Эмма рассмеялась и обняла его.
– Порой я забываю сказать тебе спасибо.
– Давай не расслабляться. У тебя еще полно дел. Едем?
Эмме не терпелось отправиться в путь, даже невзирая на то, что перед отплытием им придется торчать на борту несколько часов. Гарри считал, что сидеть ждать дома будет еще хуже.
– Ты посмотри, какой красавец, – с гордостью проговорила Эмма, когда машина выехала на причал и перед ними выросла громада «Бэкингема».
– Воистину истерический вид.
– Я тебя умоляю, – вздохнула Эмма. – Неужели я никогда этого не забуду?
– Очень надеюсь, что нет, – усмехнулся Гарри.
– Как интересно! – ликовала Сэм, когда Себастьян свернул с А4 по указателю к порту. – Никогда раньше не бывала на океанском лайнере.
– А этот лайнер не простой, – сказал Себастьян. – У него есть солнечная палуба, кинотеатр, два ресторана и плавательный бассейн. Настоящий плавучий город.
– Странно: на борту плавательный бассейн, а вокруг вода.
– Вода, вода, кругом вода.
– Очередной из твоих второстепенных английских поэтов?
– А у тебя хоть один главный американский поэт есть?
– Один – тот, что написал стихотворение, из которого ты мог бы хоть что-то выучить:
Высот герои достигали,
И то был не случайный взлет:
Они, пока друзья их спали,
Трудились ночи напролет
[56].
– Кто это написал? – спросил Себастьян.
– Сколько наших людей уже на борту? – спросил лорд Гленартур, стараясь оставаться в образе, когда машина выехала из Бристоля и направилась в порт.
– Три грузчика и пара официантов – один в гриль-баре, один в каютном классе, – еще мальчик-посыльный.
– Можете ручаться, что они будут держать рот на замке, если их станут допрашивать или прижмут по-настоящему?
– Двое грузчиков и один официант – ребята тёртые. Посыльный будет находиться на борту только пару минут и, когда доставит цветы, сразу же свинтит обратно в Белфаст.
– После того как мы зарегистрируемся, Лиам, в девять придешь ко мне в каюту. К десяти большинство пассажиров первого класса будут на ужине, это даст тебе достаточно времени, чтобы установить оборудование.
– Установить не проблема, – ответил Лиам. – Меня больше волнует, как затащить такой здоровый чемодан на борт и при этом не вызвать ни у кого подозрений.
– Двое грузчиков знают номер этой машины, – сказал шофер, – и будут высматривать нас.
– Акцент мой не проскакивает? – спросил Гленартур.
– Меня вы одурачили, но ведь я не английский джентльмен. И всем нам придется надеяться, что никто на борту никогда не встречался с лордом Гленартуром.
– Это вряд ли. Ему больше восьмидесяти, и он не был на людях со дня смерти своей жены десять лет назад.
– Он как будто дальний родственник Баррингтонов? – спросил Лиам.
– Потому-то я его и выбрал. Если есть на борту кто-нибудь из САС, они проверят в «Кто есть кто» и решат, что я родственник.
– А если вы напоретесь на кого-то из настоящих родственников?
– Я не собираюсь ни на кого напарываться. Я собираюсь ликвидировать их всех разом. – Шофер хмыкнул. – Лучше скажи, как я попаду в мою вторую каюту после того, как нажму на кнопку?
– В девять часов я принесу вам ключ. Помните, где на шестой палубе уборная? Именно в ней надо будет переодеться сразу после того, как уйдете из своей каюты.
– Он в дальнем конце салона первого класса. Кстати, дружище, это туалетная комната, а не уборная, – поправил лорд Гленартур. – Одна из мелочей, на которой можно запросто проколоться. Не забывай, это типичный лайнер для английского общества. Высшие классы не смешиваются с пассажирами каютного класса, а каютный класс не снизойдет до разговоров с теми, кто из туристического. Так что нам будет не так просто держать друг с другом связь.
– Но я читал, что это первый лайнер, где телефонами оборудованы все каюты. Так что в случае срочности просто наберите «семьсот двенадцать». Если я не отвечу, в гриль-баре наш официант, его зовут Джимми, и он…
Полковник Скотт-Хопкинс не смотрел в сторону «Бэкингема». Он и его коллеги напряженно вглядывались в толпу на причале, пытаясь засечь малейший признак присутствия ирландцев. Пока что не узнали никого. Капитан Хартли и сержант Робертс, оба проходившие службу в подразделении САС в Северной Ирландии, тоже вернулись ни с чем. Первым его заметил капрал Крэнн.
