Глава 31
Кентербери, ноябрь 1204 года
Свет уже потускнел, и Мод больше не могла ровно класть крошечные стежки: она шила малышу новую сорочку. Над колыбелькой была натянута веревка с крашеными деревянными бусами, и карапуз с удовольствием бил по ним кулачком и смеялся, довольный результатом. Мод буквально физически чувствовала упорство, с которым сын предается этому занятию. Хотя маленький Фульк и появился на свет раньше времени да вдобавок еще на речном берегу, в диких уэльских лесах, он тем не менее благополучно подрастал. Правда, на костях его наросло еще слишком мало плоти, если сравнить с тем, как выглядели в этом же возрасте его старшие сестренки, но при этом мальчик был удивительно силен. «Словно кнут, – чуть улыбнувшись, подумала Мод, – а не мягкая выделанная кожа». Учитывая ненасытный, как у волчонка, аппетит младшего отпрыска, она не слишком беспокоилась за его здоровье.
Очень жаль, что Фульк-старший не видит, как растет их сын, не имеет возможности отмечать все эти мелкие каждодневные перемены, через которые проходит его потихоньку становящийся волевым характер. Девочки тоже росли и менялись, хотя и не так быстро, как мальчик.
Мод тяжело вздохнула. Ионетта, как и ее брат, была еще слишком мала, чтобы скучать по отцу. А вот Хависа – другое дело. Не проходило и дня, чтобы она не требовала сказать, когда вернется папа. Девочка становилась непослушной и требовательной и, кажется, считала, что в отсутствии отца каким-то образом виновен ее крошечный младший братик, поскольку, как только он родился, папа сразу уехал. А разве объяснишь, как на самом деле обстоит дело, ребенку трех лет от роду, даже очень смышленому?!
Мод отложила шитье и встала закрыть ставни. Сгущались сумерки. Колокола собора пробили час вечерни. Последние четыре месяца Мод жила по их звону – отсчитывала время, словно бы заточенная ожиданием и неизвестностью в круг ада.
После того как принц Лливелин объявил о своей помолвке с дочерью Иоанна, Фульк привез родных в священные стены Кентерберийского аббатства и передал под покровительство Хьюберта Уолтера, зная, что король не посмеет их там тронуть. А затем вместе с братьями покинул Англию и удалился в изгнание, во Францию: участвовать в турнирах, наниматься на службу – надо было провести зиму там, где Иоанн не сможет достать Фицуоринов. Мод подумывала о том, чтобы пересечь пролив и присоединиться к мужу, но дальше мечтаний дело не пошло. В это время года переплывать море – дело опасное. Чтобы добраться до порта, придется покинуть надежные стены аббатства, и она сразу окажется легкой добычей для Иоанна. К тому же дети были еще слишком маленькие, чтобы отправляться в подобное путешествие. Поэтому Мод продолжала ждать мужа в архиепископском дворце, под защитой бывшего деверя.
Фульк обещал вернуться весной, но что ждало его здесь? Жизнь изгнанника? Мод закусила губу и закрыла железный засов на ставнях.
– Мама, поиграй со мной! – потребовала Хависа, дергая Мод за платье. – Давай в ладушки.
У Мод не было никакого желания играть, но ради дочери она заставила себя улыбнуться и выставила вперед ладони, чтобы Хависа хлопала по ним, приговаривая простенький стишок.
– И я, – заявила Ионетта, ковыляя к ним.
– Ты еще маленькая. Уходи, я играю с мамой!
Хависа изо всех сил толкнула сестру. Ионетта опрокинулась навзничь, глухо стукнувшись о пол, и оглушительно заревела – скорее, от удивления, чем от боли.
– Хависа, какая ты злая девочка! – в отчаянии воскликнула Мод, бросившись поднимать и утешать Ионетту.
Хависа всем телом вздрогнула от ее окрика, отчего к гневу матери прибавилось чувство вины.
– Я не злая, не злая! – Старшая дочка сердито топнула ножкой, и ее бледное личико порозовело.
К всеобщей суматохе прибавился негодующий плач, доносившийся из колыбели. Грейсия, занятая каким-то сложным плетением, бросила работу и подбежала взять на руки разбушевавшегося младенца. От этого каприз Хависы превратился в настоящую истерику: на такое даже покойный король Генрих в лучшие его годы не был способен.
Дверь открылась. На пороге со страдальческим выражением лица застыл Хьюберт Уолтер. Он держал за руку маленькую девочку, которая огромными глазами взирала на происходящее.
– Что, милая, я не вовремя? – спросил Хьюберт и повернулся, чтобы уйти. – Ничего страшного, зайду попозже.
– О нет, ваше высокопреосвященство, входите, пожалуйста! – взмолилась Мод, с ужасом представив себе перспективу остаться одной с тремя вопящими детьми. Фульк хорошо устроился: уехал себе во Францию, и горя ему нет.
Когда Хависа увидела архиепископа и какую-то незнакомую девочку, запала у нее поубавилось. Крик стал тише, лицо было уже не таким красным, но плач не прекратился. Она спряталась за маминой юбкой. Мод свободной рукой нежно, хотя и с некоторой досадой, приобняла ее.
– Пожалуй, в безбрачии есть свои положительные стороны, – иронически заметил Хьюберт.
– В материнстве – тоже, – с вымученной улыбкой парировала Мод и посмотрела на ребенка, которого привел архиепископ.
Девочка явно чувствовала себя не в своей тарелке, но изо всех сил держалась. Мод прикинула, что незнакомке, должно быть, лет семь или восемь. Ее светло-каштановые волосы были заплетены в две аккуратные блестящие косы и перевиты красными шелковыми лентами. У девочки было серьезное, с тонкими чертами личико, на котором выделялись широко раскрытые глаза: серые, с золотыми искорками.
– Кто это? – спросила Мод.
Хьюберт посмотрел сверху вниз на подопечную и сжал ее маленькую ручку в своей огромной лапе.
– Познакомьтесь, это Кларисса д’Обервиль, моя племянница и воспитанница, – сказал он. – Ее недавно передали под мою опеку, у бедняжки умер отец.
Мод подумала про себя, что если малышка и впрямь приходится Хьюберту родственницей, то наверняка очень дальней.
В свое время первый муж, ныне покойный Теобальд, упоминал, что у него есть двоюродная сестра, которая вышла замуж за некоего д’Обервиля. Учитывая возраст, эта девочка вряд ли могла быть их дочерью. А вот внучкой – вполне. Если Кларисса находится сейчас на попечении Хьюберта, то, скорее всего, мать у нее тоже умерла.
– Соболезную, это очень печальное известие, – пробормотала Мод.
– Кларисса не слишком ладила с отцом, а мать ее скончалась четыре года назад в родах, – продолжал Хьюберт так, словно девочка была глухая. – А потом… Ты знаешь, как это бывает в больших семействах, когда нет хозяйки, чтобы управлять домом. Словом, за девочкой присматривали разные няньки, а также жены рыцарей ее отца. Теперь она оказалась на моем попечении, и я нашел для нее подходящее место. Но пока Кларисса в Кентербери, я хотел попросить тебя об одолжении. Пусть некоторое время она поживет с вами. Где трое детей, там и еще одному место найдется.
– Вы думаете, я справлюсь? – лукаво спросила Мод.
Хьюберт улыбнулся и уверенно кивнул:
