— Ваше Величество! Нет!.. — Овангар рванулся вперед, чтобы удержать руку Оберона. Весь Зал фей с ужасом видел, как из завесы тумана, окутывавшей Жезл, внезапно сверкнула молния, и, пораженный ею насмерть, ксараксар Кирмас Лингардский рухнул как подкошенный. Наступила мертвая тишина. Глаза и уши отказывались воспринимать случившееся. Потом все услышали то, чего опасались уже многие годы: от Священного жезла Урании пошел тихий угрожающий звук, который постепенно нарастал. Зал фей затаил дыхание… Все с ужасом наблюдали смерть оскверненного символа власти. Смертельно бледный король фей замер, не в силах шевельнуться, даже когда Хрустальный жезл с треском рассыпался в пыль. Тысячи глаз потрясенно смотрели, как туман собрался над скорчившимся телом лингардца и рассеялся.
— Злосчастный, что ты натворил! — в мертвой тишине почти беззвучный шепот королевы фей услышали все. — Что ты натворил!
В лабиринте Лаурина
— Он сделал это! Несчастный, он сделал это! — воскликнул Клининг. Иллантин видел все в красном камне, который Олли держал у него перед глазами.
— Что он сделал? Что? — Олли поднес камень к глазам. — Я вижу короля Оберона. Но почему он так рыдает?
— Оставь камень, Олли, и помоги Васкелинданье. Нам немедленно надо отправляться выручать Ринхен и остальных. — Клининг обратился к Смерти: — Я бесконечно благодарен тебе за все, о прекрасная хранительница душ. Хотел бы я иметь побольше времени, чтобы в полной мере выразить свою признательность, но надо спешить: там, в недрах земли, томятся наши друзья.
— Я знаю, маленький маг! Скверно, что ни я, ни моя сестра не можем тебе помочь. Ты сам должен найти героя: лишь он вправе вскрыть семь печатей, иначе хаос поглотит Вселенную. Помните: каждым движением своей души я и Творение с вами.
— Мы ведь еще встретимся? — спросил Клининг и тут же смутился, осознав двусмысленность своего вопроса.
Смерть улыбнулась:
— Конечно, с большинством из вас мы однажды снова встретимся. Но если вы найдете героя и порядок во Вселенной не будет насильственно разрушен, твоему другу и учителю Тале придется ждать тебя еще очень-очень долго.
— Думаешь, есть еще надежда? — спросил Клининг.
— Надежда умирает последней.
Иллантин вопросительно взглянул в глаза Смерти.
— Я чувствую, что ты знаешь больше, чем хочешь сказать.
— Чем могу сказать, друг мой. Не сдавайся. Ищи — и обрящешь. — Смерть видела, что мальчик помог верховной жрице подняться на ноги, и спросила Клининга:
— Значит, собираетесь в глубины земли?
— Да.
— Опять в Священную рощу Ситуры?
— Нет, нам надо еще глубже — в шахты вулканических рубинов.
— Оттуда я еще ни разу не забирала души, поэтому могу вас доставить лишь к роще Ситуры. А оттуда путь мой лежит ко двору фей: там меня уже ждут.
— Как зовут душу, которую ты должна забрать? И кто отнял жизнь у ее тела?
— Кирмас. Он принадлежит к сословию ксараксаров Лингардии. Тот, кто лишил его жизни, — правитель Оберон. А теперь, пожалуйста, закройте на минутку глаза.
Трое в ладони Смерти зажмурились и почувствовали легкое движение. Мгновение спустя они услышали гудение Пламени и нежный голос:
— Вы находитесь в Священной роще Ситуры. Желаю удачи, она вам понадобится, друзья мои!
Они медленно открыли глаза и увидели перед собой белое пламя Священного дерева.
— Путь к шахтам вулканических рубинов — справа от меня, через лабиринт Лаурина. Все время двигайтесь вправо. Слышите? Всегда вправо! Желаю удачи. Мы все мысленно с вами. — Дерево напоследок вспыхнуло, поток сознания иссяк.
Олли надел солнцезащитные очки, Клининг последовал его примеру, и лишь Васкелинданья беспомощно прикрыла глаза рукой.
— К сожалению, у нас нет очков для тебя. Закрой глаза и дай мне руку. Я поведу тебя. — Олли взял прекрасную жрицу за руку и посадил Клининга к себе на ладонь. Рука Васкелинданьи, приятно теплая, лежала в его руке. Мальчик кивнул Священному дереву, как старому другу: — Пока, Дерево! — и поспешил в том направлении, которое оно указывало своими ветвями.
— Смотрите не заплутайте в лабиринте Лаурина, иначе вы пропали!
Священная роща осталась позади. Жара становилась все нестерпимее, и путники чувствовали себя буквально высушенными. Когда они достигли узкой расщелины, которая выглядела как вход, жара начала немного спадать.
— Ты здесь, высокочтимая? — спросил Клининг.
— Да, иду следом за вами. Олли держит меня за руку. О Священный полумесяц, как же здесь жарко! Я умираю от жажды. — Верховная жрица вытерла пот со лба.
— Мы наверняка скоро придем к какому-нибудь ручью. Здесь, внизу, всюду прохладные источники, — сказал Клининг.
— Мне кажется, теперь можно снять очки, а ты можешь открыть глаза.
— Это, должно быть, вход в лабиринт Лаурина. Нам надо пройти сквозь него, и тогда, как мне кажется, мы попадем в шахту вулканических рубинов.
— А что сказало Дерево, куда нам идти? — спросил мальчик.
— Все время вправо!
— Хорошо! Тогда вперед, чтобы побыстрее найти воду. — У верховной жрицы язык уже присыхал к небу.
В узких темных переходах скального лабиринта они держались строго правой стороны. Миновав бесконечные повороты, но так и не обнаружив воды, Васкелинданья, задыхаясь, остановилась.
— Минуточку… Дайте мне… пожалуйста… минуточку отдохнуть… — Она медленно сползла по стене на корточки, бессильно уронив голову на колени.
Олли огляделся — нигде ни капли жидкости. Он опустился на корточки рядом с верховной жрицей.
— Может, съешь чего-нибудь? — Клининг достал из колпака свой сухой паек и протянул Васкелинданье пару семян пушицы.
— Спасибо, я не голодна, просто… Только воды…
— К сожалению, у меня больше нет жидкого нектара, а чтобы развести сухой, нужна вода.
Клининг взглянул на мальчика: тот выглядел свежим и бодрым.
— А тебе не хочется пить, Олли?
— Нет, я чувствую себя замечательно! — Мальчик взглянул на жрицу, которая, казалось, задремала. — Если ты сядешь мне на плечо, я мог бы понести Васкелинданью, она совершенно измотана.
— Тебе тоже понадобятся силы, мальчик мой.
— У меня их хоть отбавляй.
Клининг удивился, но сил размышлять над этим феноменом не было. Он лишь кивнул:
— Тогда пойдем дальше, Олли. Мы не знаем, насколько велик этот лабиринт, и нам срочно нужна вода. Я тоже долго не выдержу.
Иллантин перебрался на плечо к мальчику, и Олли поднял обессиленную жрицу на руки. Она была легкой как перышко, он едва ощущал ее вес. Васкелинданья из Готима коротко вздохнула в забытьи.
