Едва он успел договорить, как камарин крохотных гномов, присутствующий на церемонии, поднялся со своего трона, подошел к переднему краю возвышения, чтобы все его хорошо видели, и сказал глубоким чистым голосом, который был слышен и в самых дальних уголках Зала фей:
— Ваше Величество, мой милый король Лаурин, прошу на меня не сердиться, но вы не оставляете мне выбора…
Мгновенно в Зале повисло неловкое молчание.
Вальмин в ужасе прошептал:
— Ах, как скверно-то! Теперь Уруголь вселился в нашего камарина!
Лаурин удивленно взглянул на Голиафа:
— Как мне вас понимать, Ваше Величество?
— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, позволите ли вы мне встречный вопрос?
— Да, разумеется, — Лаурин нервничал.
— Кто из живых существ, нам известных, в состоянии так глубоко проникнуть в недра земли — до темницы Уруголя?
— Теоретически каждый, — пожал плечами король гномов, но потом покачал головой. — Однако на практике — единицы.
— Другими словами, вы, Ваше Величество, считаете, что для этого надо ориентироваться в недрах земли, чтобы избежать множества опасностей.
— Верно. К тому же необходимо располагать определенными профессиональными знаниями, иначе эта вылазка может плохо закончиться, — кивнул король гномов, лихорадочно пытаясь понять, куда клонит этот кроха.
В Зале фей все затаили дыхание. Ведь если то, что вертелось у всех на уме, правда… Но эту мысль никто не хотел додумывать до конца. Это просто невозможно: король гномов все же не сумасшедший!
— И вы наверняка можете подтвердить, что нет более квалифицированных горных инженеров, чем представители вашего народа?
— Верно, мои гномы в этой области лучшие. — В голосе Лаурина звучала гордость. Он, казалось, не заметил, что после этого признания ажиотаж вокруг стал сильнее.
— Верно ли то, что вы единственный, кто с отличием окончил Высший университет горного дела?
— Да, я лучший в своем деле, — кивнул Лаурин с достоинством.
— Что ж, позвольте поздравить вас с этим выдающимся достижением! — Крохе явно доставляло удовольствие играть с королем гномов в кошки-мышки.
— Спасибо. — Король гномов выглядел озадаченным.
— И еще один вопрос, король Лаурин. Не значит ли все вышесказанное, что на всей земле лишь одно существо способно добраться до Уруголя — вы, Ваше Величество?
Если бы в Зале взорвалась бомба, замешательство не могло быть сильнее, чем сейчас. В суматохе феи с духами пытались перекричать друг друга.
Оберон встал и подал знак замолчать. Шум в зале стих, и снова воцарилась мертвая тишина. Лаурин стоял бледный, но спокойный перед трибуной, глядя глаза в глаза королю крохотных гномов.
— Не могли бы вы, Ваше Величество, — обратился Оберон к камарину, — обосновать это ужасное обвинение?
— Обвинение? Какое обвинение? — крохотный король говорил все так же тихо, хотя, казалось, был слегка удивлен. — Я всего лишь установил, что обычное живое существо не в состоянии добраться до Уруголя, даже если оно располагает такими выдающимися специальными знаниями, как король Лаурин. Ведь ими, кажется, никто, кроме вас, не располагает. — Голиаф улыбнулся сбитому с толку Лаурину и поклонился королю гномов.
Зал был в смятении.
— Теперь я вообще ничего не понимаю, — замотал головой Вальмин.
— Я только рад тому, что негодяй не Лаурин, — с облегчением вздохнул Олли.
— Точно! — подтвердили обе головы вулканического орла.
— Но кто тогда? Кто отважился разбудить чудовище? — развела руками королева фей.
— Лишь тот, кто в состоянии вынести невыносимую жару подземных недр и жуткий холод темницы Уруголя.
Это было логично. Все согласились с аргументами камарина.
— Даже если бы королю Лаурину удалось добраться до ледяной темницы Уруголя, он смог бы выдержать не более сорока секунд, после чего его кровь превратилась бы в лед.
И это было очевидно и логично. Все, кто был в Зале, закивали и вдруг с возрастающим недоверием начали поглядывать на химизов, стоявших в двенадцати шагах слева и справа от трона короля фей.
Голиаф проследил за этими взглядами.
— Конечно, для химиза было бы легче всего внедриться в ледяную тюрьму и разбудить владыку хаоса. Но, еще не дойдя до Саримганты, он растаял бы от царящей там жары, как снеговик на солнце…
Камарина прервало недоуменное ворчание толпы:
— …если только этот химиз не был защищен от жары особым магическим заклинанием.
В Зале снова поднялась суматоха. Кто же был негодяй, способный на такое? И кто тот достойный проклятия химиз, разбудивший Уруголя?
Кроха, стоявший на возвышении, поднял руку, и вновь установилась напряженная тишина.
Камарин указал на одного из своих соотечественников, сидевшего на руке Олли, и продолжал:
— Клининг из Ольгурсама, носитель пояса Туландероны, я прав, утверждая, что лишь один из лучших магов вашего уважаемого ордена, заслуживший степень великого мастера, в состоянии наложить такое заклятие?
Клининг побледнел.
— Пожалуйста, ответьте мне, Клининг из Ольгурсама, великий мастер Посвящения Туландероны!
— Да, это так.
— Сколько великих мастеров владеют этим знанием?
— После вознесения Талы в Пламени Ситуры только я один.
По Залу прокатился ропот. Уму непостижимо! Этот мелкий пакостник сумел их всех обмануть! И его они чествовали как героя!
Друзья иллантина были немы и растерянны.
Голиаф продолжал:
— Я спрашиваю, есть ли в этом Зале еще великий мастер Туландероны?
В воцарившейся тишине раздался твердый голос:
— Да. Я тоже великий мастер Туландероны. — Лаурин выступил вперед и поднял рубашку, чтобы все могли видеть его белый пояс.
— И Овангар! — крикнул кто-то из передних рядов.
Все знали, что канцлер Объединенного Королевства тоже принадлежит к братству Туландероны.
Овангар, виновато улыбаясь, вышел вперед и поклонился Голиафу:
— К сожалению, меня нельзя брать в расчет, я ведь завалил экзамены последнего Посвящения и являюсь всего лишь мастером, не великим.
— Его выгнали! — вдруг раздался голос верховной жрицы Народа Травы. Она выступила вперед. — Овангар, теперь я тебя узнала. Ты был изгнан из нашего ордена за приверженность черной магии!
Канцлер с насмешкой взглянул на Васкелинданью из Готима:
— Ну и что? Это лишь доказывает, что я ничего общего не имею со всем этим делом. Двое, по ком веревка плачет, здесь. — И Овангар указал на Лаурина и Клининга.
