Оберон вернулся за свой стол и тем самым придал аудиенции совершенно официальный характер. Королева отметила это с досадой. До какой же степени ее муж неуверен в себе, если прячется за своим огромным столом! Можно было бы поговорить тесным кружком у камина, тем более что такие разговоры обычно оказывались гораздо более плодотворными, ведь каждый непринужденно высказывал свои мысли и многие дельные замечания легче слетали с губ. Она видела, что Овангар думает так же: канцлер с трудом пытался скрыть свое разочарование.
Оберон напрягся.
— Позвольте еще раз сердечно приветствовать вас на территории моего государства. Я надеюсь, апартаменты дворца вам понравились, ибо мы пытались сделать все, чтобы доставить вам удовольствие, — голос короля слегка искрил.
«На территории моего государства»… Клининг понял, куда все это ведет и почему Оберон так взволнован. Овангар был прав: король фей и эльфов боится. Но не может же он всерьез думать, что народ Клининга собирается завладеть его страной, они ведь совершенно безоружны — потерпевшие крушение, нуждающиеся в помощи… Однако, похоже, король фей видел все в ином свете. Иллантин вспомнил ужас, написанный на лице Оберона, когда его Жезл склонился перед Жемчужным ларцом: должно быть, король эльфов, привыкший к абсолютной единоличной власти, вообразил самое худшее. А теперь еще эти поиски героя с чистым сердцем… Что если герой окажется не так уж чистосердечен? Что если он свергнет Оберона и узурпирует его власть?
Клининг понимал: будет очень трудно избавить короля от его ложных представлений. Иллантин и сам опасался, что Жемчужный жезл может попасть в руки представителя темной Силы, которая, конечно, будет искать способ завладеть им.
Клининг попытался совладать с дурными предчувствиями и сосредоточился на главном — надо убедить Оберона в необоснованности его страхов и завоевать его доверие. Он поклонился с подкупающей улыбкой:
— Ваше Величество, мы очень благодарны вам за столь дружеский прием. Мои друзья и я чрезвычайно ценим это, особенно учитывая не совсем обычные обстоятельства, при которых нам, к сожалению, пришлось отступить от принятых дипломатических норм. Я хотел бы выразить свое искреннее сожаление по поводу столь неожиданного вторжения в пределы Объединенного Королевства и еще раз заверить вас, что наше пребывание здесь обусловлено лишь в высшей степени неудачным стечением обстоятельств.
Оберон вежливо улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
— Тогда, может быть, уважаемый иллантин, вы прямо сейчас проинформируете нас об этих обстоятельствах?
Это был скорее не вопрос, а приказ. Титания недовольно нахмурилась.
«Хам», — подумал Клининг с досадой. Ему стало ясно: Оберон, что бы ему ни сообщили, не поверит ни единому слову. Впрочем, он рассказал королю фей и духов то же самое, что канцлеру и королеве, во всех деталях, умолчав лишь об опасности уничтожения Жезла Урании. Вальмин обменялся с остальными гномами многозначительными взглядами.
Оберон внутренне кипел: кроха, наверно, думает, что может обвести его вокруг пальца. Но, заметив недовольство жены, король взял себя в руки и решил зайти с другой стороны:
— Благодарю вас, уважаемый иллантин. В этих обстоятельствах ваше появление вполне оправдано. Не желаете ли вы или ваши соотечественники попросить политического убежища?
Клининг заметил, как хитро блеснули глаза короля, и мысленно усмехнулся.
— Нет, это не входит в наши намерения, Ваше Величество. Каждый из нас желал бы как можно быстрее оказаться дома.
— Как я вас понимаю! На родине-то всегда лучше, — Оберон подпустил ностальгической интонации и тут же взял быка за рога: — А где находится ваш маленький остров-континент? Теперь, когда о вашем существовании известно, имеет смысл установить дипломатические отношения, не так ли?
Овангар, королева и гномы насторожились. Как иллантин выйдет из этого положения?
— Ваше Величество, если помните, мой народ живет на особенном острове-континенте, который перемещается ветрами и морскими течениями. Он постоянно меняет свое положение и поэтому не нанесен ни на одну карту. К счастью, для обратной транспортировки у нас есть орион-альбатрос: без него мы, возможно, никогда не смогли бы найти дорогу домой и действительно были бы вынуждены просить у вас политического убежища.
— Это означает, что в настоящее время мы не можем наладить дипломатических контактов с вашей страной?
— Совершенно верно, Ваше Величество! К сожалению, это станет возможным лишь тогда, когда мы все снова окажемся дома. — Клининг умолчал о том, что, как иллантин, он наделен полномочиями устанавливать дипломатические контакты с любым государством — было бы желание.
Но Оберон не давал себя сбить:
— Если я правильно помню, мой уважаемый канцлер и ваш собрат по ордену Овангар говорил, что ранг иллантина соответствует рангу канцлера при нашем дворе, а то и выше… А значит, вы, уважаемый Клининг, можете вступить с нами в соответствующие переговоры.
«Ну, как я тебя! Из этих клещей тебе уже не выбраться».
Но Оберон недооценил ловкость крохотного дипломата. С простодушием честного парня Клининг объяснил ему:
— Верно, государь, у себя на родине я имею очень высокий и уважаемый ранг. Но он носит чисто репрезентативный характер. Политикой у нас занимается исключительно наш владыка, камарин. Чистый абсолютизм: один решает, а остальные должны беспрекословно подчиняться его решениям.
«Знала б я об этом раньше, — фыркнула про себя Ринхен, — немедленно эмигрировала бы. А может, действительно попросить политического убежища у надутого индюка Оберона?»
Оберон кипел: маленький лис опять выкрутился. Но он ему еще покажет! Еще не вечер… Он был зол на Овангара: тот спокойно наблюдал эту сцену со стороны. Да и королева хороша, нечего сказать. Похоже, хитрый гном обвел вокруг пальца их обоих.
— Жаль, мой друг, что ваша должность столь… декоративна. Но я уверен, скоро мы сможем познакомиться с вашим правителем и камарином. Я буду рад возможности посетить страну крохотных гномов с государственным визитом.
Король фей холодно улыбнулся иллантину. Последняя фраза прозвучала как откровенная угроза. Каждый знал, что за всю историю государства король покидал двор лишь во время так называемых «визитов поклонения», когда он принимал присягу на верность и подношения от подчиненных народов, — поездки, которые Титания терпеть не могла. Конечно, подчинить одичавшие в междоусобицах народы фей, эльфов, великанов, гномов и прочих духов и объединить их в цивилизованное государство было правильным шагом. Но королева считала абсолютно бессмысленным при этом унижать вассалов высокомерными визитами поклонения. Овангар был согласен с ней, но это не имело значения для Оберона.
Король фей обратился к Овангару:
— Канцлер, вы позаботились о том, чтобы те представители маленького народа, которые уже найдены, были доставлены ко двору?
