— Идет прилив, пора закрывать ворота! Удачи вам! — Принц поклонился, сделал легкое движение рукой, и из ниоткуда вдруг возникли тяжелые бронзовые ворота, открывавшие проход, освещенный факелами. Волна жара ворвалась в прохладный голубой грот. Принц, заметив изумление Клининга, сказал, усмехнувшись:
— Я изучил лишь первую ступень магии Туландероны. Для этих целей вполне достаточно. Моими основными предметами были морская биология и политика. — Наядус поднес обе руки ко лбу и к сердцу и почтительно поклонился иллантину, стоявшему у его ног.
— Знакомство с вами — это честь для меня. Надеюсь, вскоре мы увидимся при более благоприятных обстоятельствах. — Клининг поклонился и попросил Олли взять его, диадему и остальных четверых крохотных гномов.
Олли приветливо кивнул принцу и остальным водным духам:
— Счастливо оставаться! До скорого! — И, сопровождаемый гномом дамбы, вышел через высокие бронзовые ворота, которые тотчас же закрылись за ним.
Васкелинданья из Готима наблюдала, как крохотные гномы на гребне дамбы взялись за руки, и небо на короткое время закрыла гигантская тень. Тихий шелест — и крохотные гномы пропали, как по волшебству. Из дальних глубин пространства донесся голос:
— Творение гордится тобой, Васкелинданья из Готима!
Голос Нандура затерялся в Космосе. Орион-альбатрос сделал элегантный вираж вокруг Марса, прежде чем это поняли его пассажиры, уютно устроившиеся в мягком оперении, и снова устремился в направлении Земли, к крохотному острову-континенту в океане. Вскоре четыреста восемьдесят шесть крохотных красных колпаков, как маленькие парашютики, медленно спланировали на островок.
Вальмин обливался потом. Они все глубже проникали в недра земли. Гладкие пологие ходы в скале сменились осыпями гальки и заколдованными сталактитовыми пещерами. Сплошь и рядом приходилось останавливаться, чтобы освежиться у одного из многочисленных водопадов и ручейков. Крохотные гномы сняли свои колпаки и сидели в ожидании на ладони Олли. Лишь Дикен Энно, казалось, не страдал от жары. Гном дамбы неуклюже топал следом за Олли. Он пил очень мало и был молчалив.
— Что с тобой? — спросил Олли, когда они сделали передышку у маленького водопада.
— Я злюсь на себя. Тут столетие за столетием ковыряешься на жалком клочке дамбы — и что получаешь в награду? Ничего. А точнее сказать, меньше чем ничего — ну просто совсем ничего. Наша жизнь на дамбе так тосклива и скучна! Хорошо, если вид моря в погожий день на закате солнца вознаградит тебя за все мучения. Да и воздух на море хороший и здоровый — так, по крайней мере, утверждают люди. Но разве это жизнь для гнома — ползать на коленях в болоте или на дамбе?! Мы, гномы, рождены для того, чтобы углубляться в недра земли в поисках сокровищ, добывать их и превращать в изумительные драгоценности. Наши горные инженеры — лучшие в мире. Наши золотых дел мастера — лучшие художники и ювелиры. Да что я говорю — сам можешь судить по этой диадеме. Даже крохотный гном в состоянии сотворить произведение искусства, достойное короля. Если бы люди могли увидеть эту диадему, они бы с ума посходили. Как вы думаете, на сколько бы потянуло такое украшение у людей на лондонском аукционе? — Гном печально вздохнул.
— Не понимаю, — Олли удивленно покачал головой, — ведь ты выполняешь одну из важнейших работ на побережье. Если ты и твои собратья не поддерживали бы в порядке дамбу, при первом же сильном приливе прибрежные земли затопило бы!
— Да, верно. Но все же…
— Совершенно верно, и без всяких «но»! Сегодняшние события тому свидетельство: если бы во время потопа суша была так же защищена дамбами, как теперь, голубое янтарное ожерелье Великой Матери никогда бы не потерялось.
— И водные духи все еще ютились бы на Гельголанде, среди ракушек, а не обитали бы в этих прекрасных руинах под дном Нефритового залива, — добавил Клининг.
— Верно, — засмеялся Вальмин. — Что одному — сова, то другому — соловей!
— Что там такое насчет совы? — переспросила Ринхен.
— Вальмин имеет в виду, что для Лаурина — Рагнур, то для Олли — воробушек! — и Вугур покатился от смеха.
— Дурак! — фыркнула Ринхен и отвернулась.
Парни давились со смеху, глядя на нее. Только Клининг пришел на помощь бедняжке:
— Это старинная нижненемецкая поговорка. «Для кого — сова, для кого — соловей». Проще говоря, что несчастье для одного, то счастье для другого.
— Не понимаю, — надулась Ринхен.
— Если бы дамба существовала раньше, в Средние века, Рюстрингер и его окрестности не подвергались бы разрушительным потопам. Для людей эти потопы были сущим несчастьем, а для водных духов — счастьем. Они теперь с комфортом устроились в руинах человеческих поселений. — Вальмин устало улыбнулся. — Это же так просто, надо только немного интересоваться историей мест, куда заносит тебя судьба.
— Откуда ты все это знаешь, Вальмин? У тебя есть путеводитель? — поинтересовался Олли.
— У меня есть личный путеводитель. — Вальмин указал на Клининга. — Наш иллантин знает все. Он ходячая энциклопедия, только спросите его.
Маг, польщенный, улыбнулся:
— Ну да, пожалуй, так. Я знаю кучу вещей, и если вас что-то интересует, смело спрашивайте. Кстати, то, что сказал Оливер, верно. Поддерживать дамбу в порядке несравнимо важнее и ответственнее, чем искать золото и драгоценности!
— Ну, так я еще не воспринимал свою работу… — Дикен Энно двинулся дальше уже в лучшем расположении духа.
Внезапно они услышали голоса. Компания быстро укрылась за нагромождением камней. Олли осторожно выглянул на дорогу: двое бородатых гномов с потными, обнаженными мускулистыми торсами вышли на дорогу, остановились у маленького водопада и сунули головы под струю, чтобы освежиться.
— Бррр! Хорошо! Скажи-ка, Кульманг, чего это сегодня Старик в таком скверном настроении? Просто невыносимо! А его птенчик так вообще кошмар…
— Тссс, попридержи язык! Когда-нибудь король Лаурин и на тебя натравит этого душегуба.
— Боги сохраните! Каждый день молю Вотана и всех старых богов, чтобы не повстречаться с этим маленьким гаденышем наедине. Он же фарш сделает из всякого, когда у него плохое настроение! Хотя я ничего не боюсь, но никогда и ни за что не хотел бы попасть ему в когти.
— Ходят слухи, что Рагнур подружился с человеком, пацаном одним, и очень по нему скучает. Может, потому Старик такой противный — ну, типа, ревнует и потому злится на мальчишку. К тому же парень, говорят, такой же рыжеволосый, как и Старик. Поговаривают даже…
— Враки! Нет второй такой рыжей лисицы, как Старик, а в друзьях у его кровожадного воробушка может быть только тот, кого Рагнур перед тем обглодал до косточек.
— Добытчики изумрудов сказывали мне, а одна из блестящих эльфиек — им, что Лаурин перед всем Залом фей, на глазах у всего двора, подарил мальчишке мешочек с драгоценностями!
