— Так точно, — по-военному ответил эсвэбэшник, тут же вызывая на «голо» специфические данные, — техник Карлан Ольд, реальность ХQ-21. Числится пропавшим безвести. Имел, в том числе коммерческий контракт с игровой фирмой. Всё официально. В список носимой аппаратуры входит стандартный защищённый от «дурака» мнеморегистратор Gaijin-609. По заявлению разработчиков, считывать данные оптимальней непосредственно в игру. Соответственно прибор унифицирован, потому может работать, как и симулятор. Имеет резервное мануальное управление.
Реальность ХQ-21 получает вилку — с кодовым дополнением под литерой «бис». Вот там-то и твориться полная чертовщина.
— Если Gaijin-609 защищён от несанкционированного использования, могло ли быть так, что им воспользовался абориген и по факту сотворил виртуальную реальность?
— Это единственная версия.
— Нет данных, по какой теме шла загрузка и сбор материалов на мнеморегистратор Карлана?
— Двадцатый век. Вторая мировая война. Вот, кстати, — полковник достал из форменной куртки и протянул прибор, — но это лишь, так сказать, обёртка — стилизация под зажигалку 21 века.
— Да-а-а, — протянул Генеральный, — забавная штучка
Ейск. Лето. Где-то счастливое, когда-то безоблачное.
Порой, некоторые наши мысли блуждают в голове долго, некоторые и всю жизнь.
И только при потребности оформляются в предложения.
— Заба-а-а-авная штучка! — Пашка вертел в руке продолговатый предмет, с детской дотошностью тиская и нажимая пальцами на все выпуклости, — заграничная! Точно!
Штукенция на удивление, вынутая из влажной глины, умудрилась не налепить на себя ни кусочка грязи.
Пашка где-то слышал, что каждый год Азовское море, подмывая побережье, забирает у суши до 10 метров и частенько прикатывал сюда на велосипеде. Потом брёл по песчаной полосе, задирая голову на высоченный обрыв, отмеченный осыпями, оголяющими древние наслоения породы, ожидая, что когда-нибудь обвалившийся кусок обнажит чего-нибудь эдакое.
— Гли-но-зём, — он по слогам произнёс мудреное словцо, пока ещё не подкреплённое планомерной школьной программой. Он любил всякие такие словечки, которыми можно покозырять перед друзьями, которые обильно вливались в его детский мозг-губку с массивом нужной и ненужной информации из десятков читаных книг.
Впрочем, десятилетний мальчик едва ли так построил бы своё предложение, даже с оглядкой на своеобразную начитанность.
Своеобразной его начитанность была потому, что книги Пашка глотал как, сладкую газировку из автомата не жалея три копейки. Особенно когда накрутишь педалями от центрального пляжа до «второго» вдоль «железки» против ветра, вспаренный по лету с пересохшим ртом
[28]. Глотал, не ощущая вкуса — лишь бы удовлетворить жажду. Жажду книжных приключений и великих тайн. Спеша за сюжетом с нетерпеливо подстёгивающим: «а что же дальше?!». Порой сокращая для себя сложносоставные слова, неправильно ставя ударения, перескакивая через строчки. Имея самый точный ориентир на странице — начало абзаца с многообещающими: «вдруг», «однажды» или «неожиданно», с которых и начиналось самое захватывающее.
Пашка, ещё раз окинул взглядом выгнутую дугой, уходящую вдаль коричневую полосу обрыва, в надежде может сейчас ссыплется с кручи пласт земли и обнажит тускло поблёскивающий металлом бок инопланетного космического корабля.
«Эх, это только в книжках может быть. Хотя не зря я сегодня сюда махнул. Пацаны не захотели, а вот — какую штукенцию нашёл. Дома обязательно надо разобрать. Это ж так интересно — что там внутри!
Всё, теперь домой! И так задержался. Ещё к бабушке заехать, хотя бы минут на пять. Мама всё ровно спросит — где был? Не говорить же, что ездили с пацанами аж на аэродром. Заругает. А так скажу: «где, где — у бабушки»! Ведь был же? Был! Ну и что, что всего пять минут».
Пусть и не полная правда, но откровенно врать Пашке не хотелось.
Просвистев ветром в ушах до бабушкиных восхитительно пахнущих пышек, с тающим на коричневатой пропечёности мёдом. Успев даже повесить (петля на шею!) на шелковице у кустов малины куклу вредной москвички-Любки, с табличкой: «Она жрала малину!».
«А чего она, зараза — утром приедешь, в надежде малинки, за ночь поспевшей поклевать, а тут уже понаехавшие отметились»!
Закатив в подвал многоэтажки велосипед, удачно миновав мамины кордоны-макароны, наконец, открыть свой маленький неприкасаемый уголок — секретер, где у него лежали самодельный фрегат из спичек после взахлёб прочитанного «Капитана Блада», грозные пластилиновые броненосцы из «Порт-Артура», звездолёт «Туманности Андромеды» и много всякой интересной всячины.
Наконец можно было взяться за находку, внимательно осмотрев, которую, он уже наметил едва заметные щели, куда можно было ставить тонкое лезвие, что б поддеть, всковырнуть и препарировать…. Главное, разобрав, потом собрать как было, что б без деталей лишних. А то было у него так с «фэдом»
[29], и что удивительно — работал!
Однако ж не заладилось — отложил на завтра!
Сначала мама…, ну, вкусно конечно! Но после бабушкиных лепёшек совсем не хочется. Потом папа с работы пришёл слегка пьяный — в самой своей лучшей доброй стадии, когда можно было чего-нибудь выпросить.
Одно плохо — будет ночью на кухню бегать воду хлебать. Конечно, увидит полоску света из-под дверной щели, распахивая дверь с рыком: «А ну быстро спать! Читаешь лёжа — зрение портишь!». А толку — фонарик и под одеяло!
* * *
На заре огнестрельного века пользователь фузеи, например, по наличию ствола вполне был в состоянии понять, для чего предназначена эта непонятная конструкция под названием АК-47. Или рядовой житель 19 века, имеющий образное представление об опытах Фарадея, взглянув на прибор транзисторного типа, по проводкам на пла́то хотя бы приблизительно мог предположить его электрическую концепцию.
Пашке было на порядки сложней. Изрядно испотев и оцарапав о лезвие ножа руку, он, наконец, рассмотрел через лупу — щель была лишь имитацией. Уже психанув и собиравшись поступить более радикально, приготовив плоскогубцы и молоток, всё же решил ещё повертеть фиговину в руках.
Раскрылась она совершенно неожиданно, после ряда бессистемных нажатий на подобие едва утапливаемой кнопки, выдвинув со стороны торца чёрный глянцевый параллелепипед-монолит. Это было настоящее «ух ты!!!». На идеально гладкой поверхности словно из-под стекла проступали рядками непонятные картинки-обозначения. Пашка водил по ним пальцем и даже пытался нажимать — ничего не происходило. Потом углядел и вынул чётко подогнанные заглушки на боковине, открывшие одно круглое (с игольное ушко) отверстие и продолговатую щель. Потыкал туда для проверки — тоже ничего.
