Более высокий борт крейсера ограничил место прорыва абордажников кормой, но несколько бойцов, с болтающимися за спиной штурмовыми винтовками, карабкались ближе к миделю, шустро перехватывая верёвку одними руками.
А вслед за первой волной из трюма «аргентинца» уже валит организованная толпа, обвешанная оружием потяжелее и с пластиковыми ВВ на липучках, пробивать задраенные люки и рубочные двери.
* * *
Мир вдруг наполнился грохотом и визгом долбящих по металлу пуль, срывающихся в рикошет и таким казалось несерьёзным стрёкотом пистолет-пулемётов атакующих.
Их спасла параноидальная настороженность Скопина, заоравшего «Ложись!».
Упали, пропустив пули выше, завыл один из сигнальщиков, словивший в плечо. Его не прекращающего мычать от боли тащили под защиту переборок, переваливая через комингс, переползая сами. Скопин, успев крикнуть, тут же получил тупым от рикошета в голову, потеряв на мгновение сознание, с залитой кровью левой стороной лица, забрался на карачках в рубку, не замечая режущих кожу осколков стекла. Голова, словно чугунная болванка — гудела вся левая сторона в унисон с ревуном тревоги. Глаз видимо заплыл синячищей и смотрел старпом на окружение с мутным одноглазым ограниченением. Рубке досталось — разбитые стёкла, прошитые пулями панели и подволок, есть раненые. Начинал проходить шок, подкатывала тошнота, и мутнеющий разум выцарапывал из забитой болью памяти главное, хрипло переводя мысли в звуковой ряд:
— «Кортик» на ручное! У них «крупняк» на баке…, стеганёт по антеннам всё — отвоевались!
Теряет сознание и уже не видит, как два морских пехотинца, неуместные в ходовой рубке и потому кажущиеся неуклюжими в своих раздутых бронниках, выставили в проёмы выбитых окон гранатомёты, с предупреждающим «не стоять за спиной» дуплетом заставляют заткнуться «миниган». Затем взялись за «калаши». Не снайпера, но корабли борт к борту, на коротких пол рожка гарантированно решетили тонкостенные надстройки и фальшборты транспорта, пресекая безнаказанный тир.
* * *
На корме их бы смяли практически сходу, если бы группа абордажа десантировалась, как положено, давя огнём, рассредоточиваясь, занимая ключевые точки. Слишком много их было и внезапно.
Но была неожиданность и для штурмующих — перемахнув через леера, тут же хряснуться на задницу, оскользнувшись на форменном гололёде (а что они хотели — Мороз он всегда за русских!).
Вот тут уже их стали косить очередями из-за укрытий. Конечно, никаким железом не обшивали — насыпали в зиповские ящики песка, да принайтовили их к палубе, естественно вдоль противоположного борта, практически у среза. Отступать некуда — позади… океан, но зато гранаты не задерживаясь, падали туда…вниз. Даже осколка не долетало.
Высунуться не давали — давили свинцом. Так они и не высовывались — выставляли практически один ствол, полосуя вдоль плоскости не глядя, получая порой по автомату и рукам. Но попадáли.
Командир морпехов, с трудом выдернув покалеченной кистью чеку, метнув последнюю «эфку», орал что «много их, не удержаться, отходить, отходить, ползком, ползком, за блиндированием вдоль среза!».
Не слышали, не понимали, в стрекотне и бу́ханье, в запале боя просто не признавая слова «отступать».
А те тоже отчаянно, под пули напролом. Но что им там пробежать от борта до борта пару десятков метров, и уже сверху замять точными и коротким очередями. До рукопашной даже не дошло.
У крепыша за ДШК был второй номер, которого, едва он вылез из своего закутка, стошнило при виде изорванного в клочья напарника. Вбитая боцманом привычка не гадить на палубу, бросила его к лееру, выворачивая за борт. Это спасло ему жизнь.
Боец спецподразделения, уже домахал до среза борта, как на голову ему выплеснулось ЭТО…. Люди вообще почти легко перенося ляпы типа коровьих лепёшек или собачьих «где хочу покакаю», к чему-либо подобному человеческому особенно брезгливы.
Матёрый натасканный спецура ожидал всего: пули, кинжала в бок, озверелого русского в тельнике, даже средневековой кипящей смолы на голову, но не такого! Руки слегка дрогнули, разжавшись, и он соскользнул метра на два вниз. А тут и корабли как раз сошлись бортами, скрежеща металлом о металл, чмякая натренированным ценным человекоматериалом.
Покоцаный пулями ДШК заклинило и облегчившийся до желчи парень, схватив «калаш» строчил, строчил, сбрасывая рожок и снова сливал тридцаточку в прущих чужаков, слыша свист и громкое «банг!» в надстройку летящих в ответ и ни одной в него. Сказано — везунчик.
Снова заёрзал «миниган» и опять получил фугасную из РПГ.
Одиночки-спецуры забравшиеся по линям по борту от миделя до кормы, хоть и превосходили по выучке морпехов из ППДО, но всё же это были одиночки. Некоторых успели зацепить пулей. Особо проворные выходили на манёвр, «напитавшиеся» кровью носились вдоль борта, скалолазя в надстройки, пытаясь протиснуться в задраенное по-штормовому железо, нарываясь на очередного затаившегося морпеха, в конце концов, стачиваясь усталостью, находя финальную пулю, тычок прикладом в зубы, а то и колотый сталью под бронник или в шею.
Их расчет строился на подавляющее преимущество группы на корме с полным захватом инициативы. Но на корме у штурмовиков….
Сделали! Рассеялись, занимая периметр, мысленно оглядываясь — сколько их (элиту элит) положили на палубе эти безбашенные русские, с удивлением обнаружив лишь семь тел противника против втрое большего убитых и тяжелораненых у себя. Но плацдарм они обеспечили. Корма под контролем. Вслед с борта на борт ломится второй эшелон спецподразделения, специалисты-моряки и агенты из разведки. Теперь им дальше, дальше, концентрируясь на прорыв, взламывая пластитом задраенные двери, вгрызаясь в стальную махину, пробираясь к важным узлам.
И тут происходит катастрофа!!! С момента атаки набежало всего минут пятнадцать. Два корабля идут параллельно, впритык, мученически скрепя и соударяясь бортами. Русский «громила» на ходу продолжает жить своей жизнью, вибрируя силовой установкой, вращая антеннами. Это целый лес антенн и этажи надстроек, особенно, когда смотришь с палубы снизу вверх.
В очертаниях многих систем можно узнать оружие, не говоря уж о артустановке, задравшей под 45° стволы. Но для штурмовиков всё оно не представляет угрозы, рассчитанное на борьбу с «железом» (летающим, плавающим, подводным), они вне зоны его действия.
Совершенно неприметно на возвышении полуюта за грот-мачтой задви́гался лафет горбатившийся обтянутым чехлом и вдруг, прямо из-под плотного брезента, вспарывая, расцвёли золотые букеты выстрелов воющих шестистволок, ударив двумя тугими струям, ломая человеческие фигуры, выкашивая, превращая в кашу.
Бледные вспышки прошлись по палубе крейсера, разбрасывая кровавые и огненные лоскуты, оставляя оспины разрывов и фрагменты тех, кто не успел заскочить в мёртвую зону. Где выжившие один за другим ныряли в развороченную пластитом рубочную дверь в торце надстройки, под торопящие окрики бойцов спецназа, профессионально понимающих, как их теперь мало для выполнения задания.
