И расплата за эту беспечность не заставила себя особо долго ждать. Почувствовав совсем близко чей-то острый, угрожающий взгляд, я повернулся и успел заметить стоящего прямо возле себя громадного бородатого турка, прежде чем тот нанес мне удар под дых с такой силой, что я скорчился, судорожно раскрыв рот. Выпавший из моих рук стакан, звякнув, закатился под стол. Второй осман, зашедший с другого бока, мгновенно заломил мне правую руку, так что я не смог даже пикнуть от боли. Оба турка действовали в гробовом молчании и, скрутив меня, поволокли на улицу. Разумеется, что никто из посетителей даже не подумал прийти мне на помощь – только два или три человека, оторвавшись от игры в кости, удостоили происходящее заинтересованными взглядами. Османы, сохраняя молчание, затащили меня в какой-то внутренний двор – судя по запаху мокрого мыла, являвшийся внутренним двором прачечной, куда пошла Мулан. Не отпуская меня, они замерли как статуи. Я поднял глаза вверх и увидел придвинувшуюся ко мне почти в упор погано осклабившуюся рожу Уильямса. Он тихо и злобно рассмеялся:
– Я вижу, ты и впрямь решил, что меня можно водить за нос, как дурачка?! Ну сейчас я тебе поясню, насколько глубоко твое заблуждение. Думаю, что на сегодняшний день твой правый мизинец заставит тебя думать побыстрее…
Уильямс сделал знак своим парням, и вся их неподвижность мгновенно слетела с них. Стоящий справа осман с размаху припечатал мою правую руку к гранитной коновязи, а второй выхватил хищно сверкнувшее кривое лезвие ятагана. Я отчаянно рванулся – но, казалось ничем невозможно было поколебать этого турка. Его каменная рука даже не шевельнулась, продолжая удерживать меня словно тисками. Лицо Уильямса сложилось в слащавую улыбку, как вдруг совсем рядом раздался истошный визг.
Узнав голос Мулан, я похолодел. Да, это была она – выскочив из задней двери, она с криком: «Оставьте его!» – кинулась, размахивая единственным оружием, бывшим у ней в руках, – бельевой корзиной. С разгону она пнула Уильямса в пах, тот взвыл и скорчился от боли. Подскочив к замахнувшемуся ятаганом турку, она клещом вцепилась в его руку – но что могла сделать маленькая китаянка против трех здоровенных мужиков? Осман мгновенно сгреб ее в охапку и припечатал рот ладонью. Скривившийся Уильямс медленно поднялся на ноги.
– Ах ты… – произнес он грязное ругательство, глядя на отчаянно вырывавшуюся Мулан. – Подружка прибежала – ишь ты, как она захотела познакомиться с нами! Ладно, сейчас познакомимся, и я буду первым! С этими словами он грубо рванул кофту Мулан. Раздался треск разрываемой ткани, но тут, когда он уже в упор посмотрел на нее, то ехидная усмешка на его лице мгновенно сменилась маской беспредельного ужаса. Глаза его словно выскочили из орбит, лицо перекосилось, мгновенно став белее снега. Было полное впечатление что он увидел перед собой самого Люцифера или нечто не менее страшное…
– Шень Мун! – завопил он не своим голосом. – Отпустите ее, идиоты! Спасайтесь! Проклятье!
Он рванул прочь с такой скоростью, что только пятки сверкали. Оба османа спешно последовали за ним. Кривясь от боли, я медленно поднялся на ноги из грязной лужи, куда меня швырнули ретировавшиеся враги, и, не веря глазам, посмотрел на поправлявшую разорванную кофту Мулан. Да, это была она – и у нее в руках не было никакого страшного оружия, она не превратилась в змея или дракона, магией она также явно не владела. Однако стало видно, что она была не менее Уильямса поражена этой встречей.
– Вы не пострадали, Виктор? – участливо спросила она. – Я случайно увидела все из окна и узнала вас! Почему они на вас напали?
– Хотели ограбить и убить, – соврал я. – Вы рисковали жизнью! Вы спасли меня! Вы…
– В прачечной были одни женщины, и они очень боялись, – ответила Мулан. – Поэтому я выскочила одна. А бандиты очень испугались меня! Вот и все!
– Они знали вас?! – на этот раз искренне удивлен был уже я. – Но откуда? Почему они назвали вас другим именем? У вас есть какая-то тайна! Кто вы на самом деле, моя спасительница?
– Ах, какое это имеет значение, Виктор, – сказала она уже с досадой. – Это слишком плохая история. Вы весь в грязи, на вас разорвана одежда.
Потирая все еще онемевшую, но уже начинающую ныть руку, я, покачиваясь, словно мне было неописуемо плохо, двинулся вперед. Самое главное, что я опирался на Мулан, помогавшую мне идти, и время от времени словно невзначай поглаживал ее то по талии, то по спине. Ей это явно не нравилось – она бросала на меня нескрываемо раздраженный взгляд, но продолжала идти. Так мы и шли, вновь ожидая появления врагов, но те не давали знать о себе. Несколько участливых лиц пытались подойти с помощью, но я вежливо отклонил их участие. Так мы добрались до Мур-стрит, где я поймал извозчика, и скоро прибыли к «Летучей рыбе».
– Спасибо, Мулан, – сказал я, когда мы подошли к ее комнате.
– Да, – сказала она, обратившись ко мне.
Я посмотрел ей прямо в глаза, отчего они у нее расширились и остановились, глядя на меня.
– Вы спасли меня сегодня, – сказал я. – Я в неоплатном долгу перед вами. Не знаю, что бы я делал без вас. Вы были прекрасны. Спасибо.
И неожиданно наклонившись, хотел поцеловать ее прямо в губы, но она молниеносно отвернулась, и я только скользнул по щеке.
– Не стоит, Виктор, – смущенно пробормотала она. – Вы ведь уже спасли меня один раз…
С этими словами она ужом проскользнула в свою комнату и захлопнула дверь.
Дженни
Я спустился вниз, в бар. Несмотря на обилие народа в этот час, Галлахер сидел в совершенном одиночестве за одним из столов, уже лиловый от влитого в себя бренди. В одиночку он пил крайне редко, но без всяких видимых на то причин, и сегодня был как раз один из таких дней. Я поприветствовал и подсел к нему – в такие минуты Галлахер, как правило, бывал до крайности словоохотлив и со своими людьми мог болтать до бесконечности. Однако если же в это время к нему подсаживался посторонний, то дело могло принять совершенно нешуточный оборот. Чужаков он явно не жаловал, относился к ним с подозрением и в случае неосторожно брошенной фразы мог схватиться за нож или пистолет.
Он любезно налил мне стакан, мы выпили за короля и, быстро обсудив последние новости, перешли к делам насущным. Я ловко перевел разговор на Мулан – и словно невзначай поинтересовался причиной появления этого загадочного существа в «Летучей рыбе», так как знал, что незнакомого человека Галлахер не подпустит к своим делам, как сторожевая собака.
– А черт это все поймет, – сказал Галлахер. – Года три, да, около этого, тому назад. Проверенный один человек привел и сказал: «Приютить сиротку надо». Надо значит надо, вот я и приютил.
– И неужели тебе совершенно не интересно, кого ты приютил у себя? – спросил я.
– Лишние вопросы я не привык задавать, а в особенности своим. Но поговаривают, что она не просто из Китая, а самому императору тамошнему родней приходится, – сказал Галлахер, опрокидывая в себя очередную порцию бренди. – И причем близкой очень.
