Зеленое яблоко
На следующий день – вернее, это был уже вечер – я еле встал. От вчерашней попойки с Дженни голова у меня раскалывалась, и вся комната плыла перед глазами. Кое-как одевшись, я, пошатываясь, с пульсирующей болью в висках, вышел в коридор и первым делом проверил дверь Мулан. По всем признакам, китаянки не было в комнате, и, судя по всему, дома она не ночевала. Я постучал к Галлахеру и, выслушав очередную порцию проклятий, услышал, как щелкнул замок его двери. Похоже, что он пил всю ночь – во всяком случае, пьян был до сих пор и стоял, покачиваясь и схватившись за косяк.
– Умерла Дженни, – сказал он каким-то опустошенным голосом. – Сегодня в час дня умерла. Долго мучилась старуха – всю ночь, а эта у нее просидела. Доктор Флаттер недавно приезжал, рассказывал. Я дал деньги на гробовщика и могильщика, и сейчас ее, должно быть, закапывают. Пойдем, выпьем за ее путешествие к дьяволу – все мы когда-нибудь отправимся к нему в гости.
Бренди обожгло мне горло, я мотнул головой и, подойдя к окну, прислонился лбом к холодному стеклу. На улице стоял пасмурный день и накрапывал холодный мелкий дождь. Напротив окна на соседней крыше неподвижно сидела серая кошка – та самая любимица Мулан. Идея моментально созрела у меня в голове, и я, повернувшись к Галлахеру, хитро произнес:
– Ты хвастался, Роджер, что из своего пистолета с пятидесяти шагов в десятку попадешь!
– Ну?! – промычал тот, тупо уставившись на меня.
– А вот ту бестию слабо снять? Два пенса ставлю!
Галлахер, пошатываясь, встал и, подойдя к окну, криво усмехнулся:
– Шиллинг! И не целясь!
– Хорошо, – согласился я. – Давай!
– Хе! – сказал он, одним рывком поднял раму, другой рукой вскинул пистолет и выстрелил, даже не целясь. Кошка судорожно подскочила – и плавно полетела вниз, со шлепком распластавшись на камнях внутреннего двора. Сидевшая, как обычно, внизу прислуга с удивлением вскочила, глядя на окно Галлахера. Тот, криво улыбаясь, помахал им разряженным пистолетом и, повернувшись ко мне, протянул ручищу ладонью вверх. Теперь у меня осталось всего два шиллинга и пять пенсов.
Быстро спустился я вниз во внутренний двор и подошел к убитому животному, вокруг которого уже растекалась лужа крови. Да, меткости Галлахера можно было и впрямь позавидовать.
– Он чего, совсем рехнулся? – подбежал ко мне давнишний мальчишка с кухни, испуганно поглядывая наверх.
– Пьяный, скотина, – ответил я. – Еще, гляди, всех перестреляет… Прибрать надо, а то Мулан огорчится очень – и так Дженни…
– Так ей и надо, корове! – процедил сквозь зубы мальчишка и быстро исчез, после того как я хорошенько наддал ему сапогом пониже спины. Стараясь не испачкаться, взял я в руки еще теплое тельце и брезгливо понес к ступеням, где временно и похоронил, тороплив закидав палыми листьями и другим мусором. Такой сюрприз должен быть подан вовремя, иначе эффект от обилия потрясений, следующих одно за другим, мог напрочь выбить девчонку из колеи, и неизвестно, чем бы это все могло еще обернуться…
Мулан появилась в «Летучей рыбе» лишь поздно вечером – ее привез на своей повозке доктор Флаттер, и я еле узнал китаянку: сгорбленная, словно из нее вытащили все кости, бледная, постаревшая лет на десять, она вошла через парадный вход и, еле держась на ногах, поднялась наверх, словно бы ничего не видя перед собой. Потрясение ее было настолько сильным, что я даже не рискнул окликнуть ее, как первоначально планировал, и вообще решил не показываться ей на глаза.
Однако вечером она вновь вышла танцевать, словно ничего и не случилось. Только напряженное, словно неживое лицо ее и плотно сжатые губы говорили о внутреннем состоянии. Она не обмолвилась словом ни с кем, только сделала какой-то жест музыканту, и тот, поняв без слов, заиграл длинную, раскатистую мелодию. Танец ее был, как всегда, безупречен, только сегодня он был особо вдохновенным и необычайно длительным. Публика как завороженная следила за каждым ее движением… Смотрел во все глаза и я, будто видел это все в первый раз. Она ни разу не улыбнулась за время танца и, вопреки всеобщим ожиданиям, так и не спустилась со сцены, молча уйдя за кулисы.
Я поспешил покинуть зал и, поднявшись на второй этаж, встал у открытого окна, куря трубку. Мулан появилась с обычной своей неслышностью. Я не смотрел на нее, но спиной почувствовал: она остановилась, с недоумением глядя на полную миску своей кошки.
– Виктор, – подошла она ко мне, и я повернулся к ней с довольно равнодушным видом, хотя внутри у меня все так и затрепетало. Похоже, она явно знала, что меня зовут не так, как я ей назвался, но специально скрыла это.
– Виктор, – повторила она, пристально глядя на меня, словно подозревая в чём-то. – А вы не видели моей кошки?
– Да, видел совсем недавно, – ответил я. – Вот там на заборе сидела еще час назад. А что случилось?
– Она даже не притронулась к еде, – сказала Мулан, и голос ее запнулся. – А вдруг с ней тоже что-то случилось? Как с Дженни… – она осеклась, и губы ее задрожали.
– Ну, может, накормили ее где, – ответил я. – Давай поищем ее, и ты увидишь, что с ней все в порядке.
На удивление быстро Мулан согласилась, и я сразу же приступил к поискам с неимоверным рвением. Мы вдвоем обшарили все, я лазал по всем труднодоступным для человека углам этого дома и двора, извалялся с ног до головы в грязи и пыли и этим заслужил ее немую, но горячую благодарность. Под конец мы присели на крыльцо, и я устало закурил трубку. Мулан нервно сжала руки в замок и играла пальцами.
– Она всегда откликалась на мой зов, – с ужасом произнесла девушка. – Где она? А вдруг она убежала и никогда не найдет дороги обратно?!
Я словно невзначай легким движением положил ей руку на колено и сжал – она никак не отреагировала на этот успокаивающий жест.
– Дорогая, – сказал я с легкой усмешкой. – Ты разве не знаешь, что кошки находят дорогу и за тысячу миль от дома. Чутье у них такое, что человеку только завидовать и остается.
Она устало улыбнулась в ответ:
– Спасибо, Виктор. Вы и в самом деле добрый человек…
– Вернется твоя кошка, вот увидишь, – я обхватил ее обеими руками и на секунду прижался к ней головой. – Не переживай, вот увидишь – завтра она придет и тогда поймёшь, что я был прав!
Я поднялся и шутливо отсалютовал ей:
– Если что – моя дверь всегда открыта для тебя!
Она, продолжая сидеть, с улыбкой посмотрела на меня:
– Благодарю вас, Виктор!
– Что ты, – ответил я. – Всегда к твоим услугам…
И, не оборачиваясь, поспешил к себе. Интуиция подсказывала, что сейчас пропажа должна обнаружиться, и я занял выжидательную позицию. Чутье не подвело меня – скоро в коридоре раздались торопливые, срывающиеся шаги. Мулан стремительно пробежала по коридору в свою комнату и хлопнула дверью. Выждав минут с пять, я вновь вышел в коридор: дверь в комнату Мулан была приоткрыта, чего никогда не было раньше. Осторожно я заглянул в щель – Мулан сидела возле стола, опустив голову на сложенные руки, и плечи ее содрогались от рыданий.
