В отличие от сочувствия Рональда Блейка, его переживания были искренними, и я, рассмеявшись, хлопнул его по плечу:
– Спасибо, Уллис! Но теперь у нас все хорошо!
Вскоре мы уже сидели за столиком европейского заведения, подобных которому было весьма мало в Гуанчжоу и вход в которые подданным Его Императорского Величества был запрещен под угрозой смертной казни. Перед нами стояла бутылка старого доброго хереса, и за его стаканчиком я закончил свой рассказ.
– И вот теперь я являюсь хозяином быстроходной шхуны «Октавиус», – сказал я, – и только что провернул блестящую сделку с неким Син Бен У, человеком, несомненно известным тебе.
– Син Бен У? – воскликнул он с удивлением. – Ну ты даешь! Вот славно, славно! Это же прямая связь с министерским кабинетом самого императора! Слушай, это очень полезная связь!
Хитро посмеиваясь, я рассказал ему о провернутой операции, и он захохотал так, что наверняка его было слышно на улице.
– Браво, браво! – сказал он через некоторое время. – Войти в дом Блейков и стать там своим человеком, завести такие связи с Поднебесной, да еще и провернуть такую кампанию. И это если учесть, что еще совсем недавно ты был на грани того, чтобы пожизненно махать топором на верфях без просвета в будущем! Даже я завидую такому мастерству. Ты ловкач! Так, за это позволь поднять тост!
Нет, фальшивить он не умел – Уллис действительно радовался за меня, но я не видел даже тени зависти на его лице, будто то, о чем я ему говорил, без труда мог проделать любой.
– И теперь на моем счету в Ливерпуле более десяти тысяч фунтов стерлингов, – продолжил я. – А трюмы «Октавиуса» полны первосортного китайского товара. Эта операция принесет мне не меньше ста тысяч фунтов при самом скромном раскладе. Начало славной компании «О’Нилл и сыновья» положено.
– За славную компанию «О’Нилл и сыновья»! – пробасил Уллис, поднимая новый тост.
Я был даже немного удивлен такой легковерности: что бы я ни говорил, он верил абсолютно всему. Я даже основательно приврал (разумеется, не буду же я заявлять, что являюсь наследником испанского короля, или что-нибудь в этом роде), и меня слегка задело такое равнодушие с его стороны – ведь многие ливерпульские дельцы позавидовали бы моему положению. Объяснилось все чрезвычайно просто, когда он сам принялся рассказывать о себе.
Оказывается, Уллис и его родной брат Джек теперь были одними из преуспевающих купцов Британской Ост-Индской компании, владельцами целой армады судов: флейтов, шхун, бригов и каравелл, держателями ценных бумаг многих известных банков. Уллис заведовал делами в Китае и имел прямую связь с Пекином, а знакомство водил непосредственно с одним из советников императора. Он занимался поставкой в основном опиума, реже серебра, однако и ему доставило явное удовольствие то, как ловко я подставил ножку «Астор Стар». Его средний брат Джек в это время занимался разработкой золотоносных рудников в Новом Свете, а их отец вместе с младшим братом и племянником сидели в Англии, держа там целую сеть складов и магазинов.
Состояние у них было поистине громадное, и они в ближайшее время должны были войти в совет директоров «Объединенной компании купцов Англии, торгующих с Ост-Индиями»…
Я испытал даже некоторую досаду – вот так, еще секунду назад я был в собственных глазах в положении весьма преуспевающего торговца, и тут на тебе – такое неожиданное фиаско…
– У моего первенца Бенджамина завтра день рождения, – пробасил Уллис. – Годик исполнился джентльмену. Я буду очень рад твоему присутствию на этом празднике!
Из дальнейшего разговора выяснилось, что на празднике будет присутствовать большое число гостей, а среди них будет несколько лиц из элиты Британской Ост-Индской компании: купцы первой гильдии, люди, обладающие огромными состояниями, большими связями по всему миру и сильным влиянием в английском обществе. Разумеется, Уллис еще не достиг уровня их могущества, но тем не менее в их глазах он являлся человеком, подающим большие надежды для общего дела компании в будущем, и они оказывали ему некоторое покровительство в его делах. Для меня такое знакомство было особо нужным делом – жаль, что об этом не знал мой отец, он даже и мечтать не мог, чтобы в один прекрасный день сесть за один стол с хозяевами воды и земли, перед которыми даже сам сэр Рональд Блейк вместе со всем его благородным происхождением выглядел бы блеклой тенью…
– Очень признателен тебе за такую честь, – сказал я, с неимоверной горячностью пожимая ему руку, ибо понял, что он представит меня своим гостям как давнишнего друга, а значит, обратит на меня толику их внимания. Упустить такую возможность означало быть полным идиотом, и я немедленно решил отложить все свои планы, полностью посвятив себя предстоящему событию. Однако дальнейший разговор приобрел настолько неожиданный поворот, что едва напрочь не выбил меня из колеи…
– На обеде будет присутствовать Ли Сунь Чжень – один из советников императора Хун Ли, – продолжил Уллис, пододвигая к себе тарелку. – Он сменил на этом посту того самого старика Мо, после того как тот подал в отставку. Важная, должен тебе заметить, персона…
– Старика Мо! – воскликнул я, чуть не уронив на стол вилку с нанизанным на нее куском жаркого, – передо мной на секунду словно возникло искаженное ужасом лицо Ника Уильямса. – Я слышал про него что-то!
– Что-то, – усмехнулся Уллис. – Да тут такой скандал был, едва до политического не дошло…
Почти слово в слово он повторил рассказ Уильямса, только в гораздо более подробных деталях, так как сам оказался непосредственным участником тех событий.
– Да ну, – сказал я с некоторой досадой, после того как он закончил свой рассказ. – Ладно, матросы всякие да старухи древние в суеверия верят, но ты-то…
– Не видел ты ту императрицу, – ответил Уллис, отправляя в рот очередной кусок. – А я вот видел – как вчера помню это… Да, значит, был тогда я еще совсем недавно тут – второй месяц пошел, может, третий. Но тогда уже в Ост-Индской компании состоял как полноправный член со всеми привилегиями своего уровня. Так вот, сижу как-то утром в складской конторе и, по обыкновению, завтракаю. И тут началось – шум с улицы доноситься какой-то стал, а потом и вовсе в рев перерос: вой, визг, крики, грохот, выстрелы – будто революция вспыхнула. Выбегаю я на улицу – посмотреть, что стряслось, а там сущий конец света творится. По всему городу толпы мечутся и солдаты императорской гвардии орудуют: в дома врываются, на склады, в лавки, магазины – и везде обыск проводят самый жесточайший. Отшвыривают хозяина в сторону, в помещение вбегают и там все вверх дном переворачивают – явно ищут кого-то: товар прямо на улицу летит, стекла, а кое-где и головы даже. Одному китаезе из простых поденщиков так саблей с ходу по шее жиганули, что голова его метра три еще по земле катилась… Подбегают ко мне человек двадцать солдат этих – рожи злые, глаза пылают, сабли наголо. Струхнул я тогда сильно, да подходит начальник их – с иностранцами-то они гораздо вежливее себя вели – и говорит: «В порту скрывается государственный преступник. За укрывательство, равно как и пособничество – смертная казнь. Открыть склады, или двери сломаем…» Ну, что мне еще делать осталось: тут вякни только, сразу в капусту порубят. Весь склад облазили, ну, само собой, уперли кое-чего, но ушли потом, только часовых поставили. А руководила этим всем сама же императрица – именно затем, чтобы девчонку ту на ее глазах взяли, в город собственной персоной и приехала. Слухи ходили, что для отвода глаз специально ложный побег через Кяхту организовали. А девчонку-то в то время, пока там облаву чинили, на самом деле в Кантон переправили. Но говорят, что донес все же про тот подлог кто-то из иностранцев – да, видать, с опозданием, ежели ее величество на такие меры решилась…
